Сотня белых «Мицубиси».
По ту сторону двери Кавински сказал:
– Чувак, мне скучно. Хочешь еще развлечься?
Ронан не ответил. Он вытер трясущиеся руки, собрался с духом и вышел.
– Ты всегда такой разговорчивый после пьянки? – спросил Кавински.
– Что ты делал с моим телефоном?
– Звонил твоей маме.
– Еще слово скажешь про мою мать, – спокойно произнес Ронан, – и я вобью тебе нос в мозг. Как ты это делаешь?
Он ожидал, что Кавински отпустит какую-нибудь пошлую шуточку, но тот просто устремил на Ронана неподвижный взгляд.
– Какой ты жестокий. Ты сам знаешь, как это делается, – сказал Кавински. – Я видел.
Сердце Ронана конвульсивно дернулось. Оно не ожидало, что секрет перестанет быть таковым.
– В смысле?
Кавински вскочил.
– Твоя «попытка самоубийства», старик. Я видел, как это было. Ты спал у калитки прямо под окном Прокопенко. Я видел, как ты проснулся, и появилась кровь. И тогда я понял, кто ты такой.
Это произошло много месяцев назад. До того как начались уличные гонки. Всё это время Кавински знал. Всё это время.
– Ты ничего, блин, не понимаешь, – сказал Ронан.
Кавински вспрыгнул на сиденье. Кресло закачалось под ним и тихонько запело – несколько тактов популярной песни, которая звучала из каждого утюга пару лет назад – и Ронан догадался, что оно, очевидно, тоже принесено из сна.
– Да ладно, старик.
– Скажи мне, как ты это делаешь, – потребовал Ронан. – Я имею в виду… не просто сон. Машины. Удостоверения. И… – он поднял руку, показывая браслеты.
Список мог продолжаться бесконечно.
– Бери то, что хочешь, – сказал Кавински. – Но надо знать, что именно ты хочешь.
Ронан промолчал. Условие было невыполнимым. Именно этого ему и недоставало – знать, чего он хочет.
Кавински широко улыбнулся.
– Я тебя научу.
42
Адам пропал.
В два часа Ганси решил, что ждал достаточно долго. Собравшись с духом, он постучал в дверь спальни. Затем толкнул ее и обнаружил комнату пустой и чистой. Солнце заливало неоконченные силуэты старых моделей. Ганси оперся о косяк ванной и окликнул Адама, но того нигде не было.
Сначала Ганси почувствовал лишь легкую досаду; не стоило удивляться, что Адам избегал всего связанного с нынешним чаепитием, и уж тем более – что он решил залечь на дно после вчерашней ссоры. Но сейчас Ганси просто не мог обойтись без него. Если он не расскажет кому-нибудь, что Ронан разбил машину, то дойдет до самоуничтожения.
Но Адама не было в комнате. Оказалось, что его вообще нигде не было.
Ни в пропахшей луком кухне, ни в библиотеке с кирпичным полом, ни в маленькой затхлой передней. Он не лежал на жесткой кушетке в официальной гостиной, не сидел в широком угловом кресле в неофициальной. Не прятался в подвальном баре и не бродил в душном саду.
Ганси вспомнил вчерашнюю ссору. На сей раз выглядела она еще хуже.
– Не могу найти Адама, – сказал он Хелен.
Сестра дремала в кресле в кабинете наверху, но, увидев лицо брата, без единой жалобы выпрямилась.
– У него есть мобильник? – спросила Хелен.
Ганси покачал головой и негромко добавил:
– Мы поругались.
Дальше он не хотел объяснять.
Хелен кивнула. Больше Ганси ничего не сказал.
Сестра помогла ему поискать в самых неожиданных местах – в гараже, на чердаке, в садике на крыше.
Адаму некуда было идти. Ни о какой пешей досягаемости речи не шло; ближайшее кафе, торговый центр и женский клуб йоги находились в трех милях пути по загруженным четырех- и шестиполосным дорогам Северной Вирджинии. До Генриетты – два часа езды на машине.
Адам никуда не мог деться. Но его не было.
Весь день казался вымышленным: с утра новости о «Камаро», потом исчезновение Адама. Ганси подумал, что ему мерещится.
– Дик, – сказала Хелен, – есть идеи?
– Не мог же он исчезнуть, – ответил Ганси.
– Не паникуй.
– Я не паникую.
Хелен посмотрела на брата.
– Паникуешь.
Он позвонил Ронану («Возьми трубку, возьми, хоть раз возьми»), потом на Фокс-Вэй («Блу дома? Адам – да, парень с кока-колой – не звонил?»).
А потом Ганси и Хелен перестали быть одни. Состав: Ганси, Хелен, мистер и миссис Ганси, домоправительница Марго, соседский привратник Делано. Ричард Ганси Второй конфиденциально позвонил другу, работающему в полицейском департаменте. Вечерние планы молча отложили на неопределенное время. Небольшая группа частных машин ездила по полутемным соседним улицам и исследовала торговые районы.
Отец сидел за рулем «Татры» пятьдесят девятого года, чешского производства, которая, по слухам, некогда принадлежала Фиделю Кастро, а Ганси не выпускал из рук телефон. Несмотря на кондиционер, у него вспотели ладони. Подлинный Ганси съежился далеко в глубине, так что он вполне мог сохранять внешнее спокойствие.
«Адам ушел. Ушел. Ушел».
В семь часов вечера над домами начал раскатываться гром. Когда Ричард Ганси Второй в очередной раз объехал прекрасные зеленые улицы Джорджтауна, телефон зазвонил. Номер был незнакомый, вирджинский.
Он схватил мобильник.
– Алло?
– Ганси?
И тут его охватило облегчение, от которого расплавились все суставы.
– Господи, Адам.
Отец смотрел на него, поэтому Ганси коротко кивнул. И тот немедленно принялся искать место, чтобы встать.
– Я забыл твой номер, – горестно сказал Адам.
Он изо всех сил старался говорить нормальным голосом, и звучало это ужасно. Адам то ли не мог, то ли даже не старался подавить родной акцент.
«Всё будет хорошо».
– Где ты?
– Не знаю… – и – чуть тише – кому-то рядом: – Где я?
Телефон передали другому; Ганси услышал, как на заднем плане несутся машины. Женский голос спросил:
– Алло? Ты друг этого мальчика?
– Да.
Женщина объяснила, как они с мужем остановились на обочине федерального шоссе.
– Мы подумали, что лежит труп. Больше никто не остановился. Вы рядом? Можете приехать за ним? Мы недалеко от поворота 7 на Триста девяносто пятое шоссе.
Ганси спешно откорректировал свое представление о местонахождении Адама. Они были совсем не рядом. Ему в голову не приходило искать так далеко.
