– Ну и что же я собирался сказать?
Над Адамом дрожали линии электропередачи. Что-то пело и вздрагивало в нем. Ему нужно было вернуться. Поскорее. Больше он ничего не знал.
Адам произнес:
– Наверное, нам не надо делать это сейчас.
– А мы сейчас что-то делаем? Я думал, это случилось потому, что ты…
Ганси с видимым усилием сдержался.
– Ты возвращаешься на Монмутскую фабрику или…
«Нет времени. На это нет времени. Надо перестать ждать и начать действовать». Он ничем не отличался от Ганси, ожидавшего, что кто-то другой разбудит силовую линию. Нужно было шевелиться.
– Я поеду на Фокс-Вэй попросить совета, – ответил Адам.
Ганси открыл рот. Он мог сказать сотню разных вещей, и девяносто девять из них лишь разозлили бы Адама. Ганси, видимо, интуитивно это понял, потому что помедлил – и лишь потом проговорил:
– А я пока посмотрю, как дела у Ронана.
Адам опустился на потертое и пыльное сиденье своей новой старой машины. Из вентиляционных отверстий несся шепот.
«Ладно, я иду, иду».
Ганси по-прежнему смотрел на него, но чего он ждал? У Алама все силы уходили на то, чтобы не забыть, кто он такой.
– Просто мигни фарами, – напомнил Ганси, – если что-то будет не так.
46
Когда Мора открыла дверь дома на Фокс-Вэй, то обнаружила задумчиво стоявшего на пороге Серого Человека. Он принес две вещи – венок из маргариток, который торжественно надел ей на голову, и розовый выкидной нож, который вручил. И то и другое было добыто с некоторыми усилиями. Первое – потому что Серый Человек забыл, как плести венки, а второе – потому что выкидные ножи, даже розовые, в Вирджинии запрещались.
– Я кое-что ищу, – сказал Серый Человек.
– Знаю.
– Я думал, это коробка.
– Знаю.
– Но нет?
Мора покачала головой. Она отступила, впуская его в дом.
– Выпить?
Серый Человек вошел не сразу.
– Это человек?
Она удержала его взгляд – и повторила:
– Выпить?
Со вздохом он последовал за ней. Мора провела его по коридору на кухню, где сделала ему коктейль (кое-как), а затем выпустила гостя на задний дворик. Калла и Персефона уже сидели в креслах, стоявших в том месте, где неаккуратный газон сменялся свежими лужами и старыми кирпичами. Вид у них, в золотистом вечернем свете, который появился после грозы, был неземной и блаженный. Волосы Персефоны напоминали белое облако. В волосах Каллы насчитывались три разных оттенка фиолетового.
– Мистер Грей, – произнесла Калла бурно и язвительно.
Она убила москита у себя на голени, а потом посмотрела на бокал в руке Моры.
– Сразу могу сказать, что это не коктейль, а дерьмо.
Мора грустно обозрела содержимое.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что его делала ты.
Поправив венок на голове, Мора похлопала по свободному креслу и села на кирпичи рядом. Серый Человек уселся.
– О боже – сказала Персефона, наблюдая его бескостную гибкость. – То есть вы выяснили, да?
В качестве ответа он осушил свой бокал. Данные приборов привели его на поле с сотней белых «Мицубиси» в разных стадиях эволюции. Там были двое пьяных подростков, которые воплощали свои грезы. Он долго следил за ними. Каждый невероятный сон, каждый подслушанный обрывок разговора превращались в правду.
– Что теперь? – спросила Мора.
Серый Человек ответил:
– Я киллер, а не похититель.
Мора нахмурилась.
– Но, возможно, ваш босс…
Серый Человек сам не знал, на что был способен Гринмантл. Он знал, что тот не любил проигрывать. Знал, что тот маниакально искал Грейуорена как минимум последние пять лет. Еще он знал, что лично насмерть избил последнего Грейуорена монтировкой. Хотя на совести у Серого Человека был не один труп, он никогда не уничтожал то, что ему приказывали забрать.
Всё оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал.
– Это точно те двое парней, да?
Впрочем, это не был вопрос.
Он попытался представить, как привезет одного из них к Гринмантлу. Он не привык транспортировать живых жертв. И ему показалось, что это до странности противно. Нечто совсем иное, чем прямое, откровенное убийство.
– Двое? – эхом отозвалась Калла.
Они с Персефоной переглянулись.
– Хм, – сказала Персефона своим тихим голосом и с помощью зонтика от коктейля извлекла из бокала комара. – Тогда понятно.
– Это не вещь, – проговорила Мора. – Вот что важно. Это в такой же мере вещь, как… сослагательное наклонение.
Персефона, потерев глаз, пробормотала:
– Очень неприятная метафора.
– Это – не то, что можно забрать, – пояснила Мора и выразительным тоном добавила: – И мы знаем, по крайней мере, одного из упомянутых парней. Мы очень рассердимся, если вы его увезете. Я очень рассержусь на вас.
– Мой босс не самый добрый человек, – признал Серый Человек.
Раньше это не мешало их отношениям; доброта слабо сочеталась с Серым Человеком.
– То есть вы не сможете объяснить, какие они хорошие мальчики? – уточнила Персефона.
Калла проворчала:
– Никакие они не хорошие. По крайней мере, один из них – точно нет.
Серый Человек сказал:
– Полагаю, для моего босса нет никакой разницы.
С тяжелым вздохом он откинул голову назад и закрыл глаза, беззащитный как никогда. Вечернее солнце озарило его лицо, шею, бицепсы – и Мору, смотревшую на них.
Они все выпили, кроме Серого Человека, который уже прикончил свою порцию. Он не хотел похищать мальчишку, не хотел злить Мору, он хотел… просто хотел. На деревьях бешено кричали цикады. Невероятно летний вечер.
Он хотел остаться.
– Так, – сказала Калла, посмотрела на часы и поднялась. – Я вам не завидую. У меня бокс. Я побежала. Та-там. Мора, гляди, чтоб тебя не убили.
Мора помахала ножом.
Персефона тоже встала и сказала:
– На твоем месте я бы отдала его Блу. Пойду работать. Писать. Диссертацию. Ну, вы поняли.
Серый Человек открыл глаза. Персефона остановилась прямо перед ним, обхватив ладонями пустой бокал. Она казалась очень маленькой, хрупкой, нездешней по сравнению с его грубыми формами. Одной рукой она легонько похлопала Серого Человека по коленке.
– Я знаю, что вы поступите правильно, мистер Грей.
