– Да, – резко ответил мужчина, удивив их всех жестокостью, прозвучавшей в его голосе. – Но сколько еще искать? И… я это найду?
Женщины вновь стали рассматривать карты, ища ответ. Блу тоже смотрела. Пускай у нее не было дара, зато она знала, что означают карты. Ее взгляд упал на Башню, которая предвещала гостю, что его жизнь круто изменится, а затем на последнюю карту в ряду – пажа кубков. Блу посмотрела на нахмурившуюся Мору. Не то чтобы паж кубков был чем-то плох; более того, по мнению Моры, когда та гадала себе, эта карта символизировала Блу.
«Ты – паж кубков, – сказала ей когда-то мать. – В его чаше содержится большой потенциал. И посмотри, он даже похож на тебя».
Паж кубков в этом раскладе тоже был не один. Как и рыцарей пентаклей, их оказалось три. Трое юношей, державших чаши, полные силы, и все – с лицом Блу. Вид у Моры сделался очень, очень мрачный.
Блу почувствовала, что покрывается мурашками. Ей вдруг показалось, что несть числа судьбам, с которыми она связана. Ганси, Адам, то незримое место в гадальной миске Нив, странный мужчина, сидящий рядом… Сердце у нее бешено забилось.
Мора поднялась так быстро, что стул стукнулся о стену.
– Сеанс окончен, – резко сказала она.
Персефона удивленно посмотрела на Мору; Калла как будто смутилась, но и обрадовалась, почуяв скандал. Блу буквально не узнавала мать.
Мужчина удивился.
– Что? А другие карты…
– Вы слышали, – ядовитым тоном произнесла Калла.
То ли она тоже забеспокоилась, то ли просто прикрывала Мору.
– Сеанс окончен.
– Уходите из моего дома. Сейчас же, – сказала Мора – и добавила, вспомнив про вежливость: – Спасибо. До свиданья.
Калла отступила на шаг, и Мора буквально пронеслась мимо нее по направлению к входной двери. Она указала за порог.
Мужчина поднялся и произнес:
– Я страшно оскорблен.
Мора не ответила. Как только гость вышел, она захлопнула за ним дверь. Посуда в шкафу вновь зазвенела.
Калла подошла к окну. Она раздвинула занавески и прижалась лбом к стеклу, чтобы посмотреть, как он уходит.
Мора бродила туда-сюда вдоль стола. Блу хотела о многом спросить, передумала, потом вновь начала мысленно формулировать вопрос. И опять передумала. Казалось неправильным о чем-то спрашивать, в то время как остальные молчали.
Персефона сказала:
– Какой неприятный молодой человек.
Калла задернула занавески и произнесла:
– Я запомнила номер его машины.
– Надеюсь, он никогда не найдет то, что ищет, – сказала Мора.
Взяв свои две карты со стола, Персефона заметила с легким сожалением:
– Он очень старается. Мне кажется, что-нибудь он да найдет.
Мора развернулась к дочери.
– Блу, если когда-нибудь опять увидишь этого человека, разворачивайся и иди в другую сторону.
– Нет, – поправила Калла. – Сначала врежь ему по яйцам. А потом беги в другую сторону.
14
Хелен, старшая сестра Ганси, позвонила в ту самую минуту, когда он добрался до проселка, ведущего к дому Пэрришей. Отвечать на звонки в машине было всегда затруднительно. Во-первых, скорости приходилось вручную переключать, а во-вторых, «кабан» шумел, как грузовик. И это не считая проблем с рулем, радиопомех и скользких рычагов. В результате Хелен было еле слышно, а Ганси чуть не съехал в кювет.
– Когда у мамы день рождения? – спросила Хелен.
Ганси одновременно радовался, слыша ее голос, и досадовал, что его побеспокоили по такому тривиальному поводу. В общем, они с сестрой ладили; младшие Ганси относились к редкому и сложному виду, и друг перед другом им не нужно было притворяться кем-то еще.
– Ты же профессиональный организатор свадеб, – сказал Ганси.
Откуда-то выскочила собака. Она яростно лаяла и пыталась укусить машину за колесо.
– Даты – твоя область.
– То есть ты не помнишь, – ответила Хелен. – А я уже не занимаюсь свадьбами. Ну… я только подрабатываю. Ну. Не каждый день.
Хелен не нуждалась в том, чтобы чем-то заниматься. Работы у нее не было, зато были хобби, связанные с жизнью других людей.
– Я помню, – напряженно ответил Ганси. – Десятого мая.
Нечистокровный лабрадор, привязанный во дворе ближайшего дома, заунывно лаял, пока Ганси проезжал мимо. Второй пес продолжал прыгать возле машины, и его рычание возрастало вместе с шумом мотора. В одном из дворов стояли трое мальчишек в майках и стреляли по молочным бутылкам из пневматических пистолетов. Они крикнули: «Привет, Голливуд!» – и шутливо прицелились в колеса «Камаро», а потом притворились, что говорят по мобильнику. Ганси ощутил нечто странное при виде этих ребят, их дружбы и общности, проистекавшей из того, где они жили. Он сам не знал, была ли это жалость или зависть.
Всё покрывала пыль.
Хелен спросила:
– Ты где? Такое ощущение, что ты в кино и смотришь фильм с Гаем Ричи.
– Я еду навестить друга.
– Того вредного или белую рвань?
– Хелен.
– Извини, – ответила та. – Я имела в виду – Ледяного Короля или Мальчика из Трейлера?
– Хелен.
Адам, теоретически, жил не в трейлере, потому что его дом был шире примерно вдвое. Он сказал Ганси, что последние трейлеры увезли отсюда несколько лет назад, но произнес это иронически, как будто и сам понимал, что жить в доме размером с два трейлера не так уж сильно меняет дело.
– Папа их еще и не так называет, – сказала Хелен. – Мама говорит, вчера привезли одну из твоих стремных эзотерических книжек. Ты скоро приедешь?
– Возможно, – ответил Ганси.
Отчего-то, встречаясь с родителями, он всегда вспоминал о своих весьма немногочисленных достижениях, о сходстве с Хелен, о том, сколько у него красных галстуков и как он постепенно становится таким, каким боится стать Ронан. Ганси остановился перед светло-синим домиком, в котором жили Пэрриши.
– Наверно, приеду на мамин день рождения. Мне пора. Тут, возможно, проблемы.
Мобильник превратил смех Хелен в шипящий, еле слышный звук.
– Послушать тебя, так ты ужас какой отчаянный. А я готова спорить, что ты сейчас просто крутишь диск под названием «Звуки преступлений» и разъезжаешь на своем «Камаро» в поисках подружек.
– Пока, Хелен, – сказал Ганси, нажал «закончить звонок» и вылез из машины.
Толстые, блестящие шмели принялись носиться над его головой, вылетев из-под лестницы. Ганси постучал и окинул взглядом плоское, уродливое поле, поросшее сухой травой. Мысль о том, что за красоту в Генриетте надо платить, должна была посетить его раньше, но почему-то не посещала. Неважно, сколько раз Адам говорил ему, что в плане денег он настоящий дурачок, – Ганси, казалось, не становился умнее.
