– Где ты его видела?
– Когда сидела на улице с одной из моих теток. Наполовину.
Ронана, видимо, это тоже удовлетворило, поскольку он ухмыльнулся и спросил:
– А другая половина где была?
– Ронан, ради бога, – сказал Адам. – Хватит.
Повисло напряженное молчание, нарушаемое лишь неумолчным монотонным воем вертолета. Ганси знал, что все ждут его решения. Поверил ли он словам Блу, полагал ли, что они должны и дальше следовать ее инструкциям?
Голос Блу был в записи. Ганси показалось, что выбора у него нет. Он подумал – хотя не стал говорить это в присутствии Хелен: «Ты прав, Ронан. Оно начинается. Что-то начинается». И еще кое-что: «Скажи, какого ты мнения, Адам. Объясни, почему доверяешь ей. В кои-то веки не заставляй меня решать. Я не знаю, прав ли я».
Но вслух он произнес другое:
– Нужно, чтобы мы впредь были откровенны. Больше никаких игр. И это касается не только Блу. Нас всех.
Ронан ответил:
– Я всегда откровенен.
Адам сказал:
– Старик, не надо так врать.
Блу сказала:
– Ладно.
Ганси подозревал, что ни один из них в своем ответе не был стопроцентно честен, но, по крайней мере, он высказался. Иногда Ганси жалел, что нельзя всё это записывать на диктофон.
В наушниках воцарилась тишина; Адам, Блу и Ганси внимательно смотрели в иллюминаторы. Внизу тянулась бесконечная зелень; с высоты всё казалось игрушечным и причудливо-милым. Кукольные домики на бархатных полях, деревья, похожие на брокколи.
– Что мы ищем? – спросила Хелен.
Ганси ответил:
– Как обычно.
– А что обычно? – спросила Блу.
«Обычно» чаще всего оказывалось ничем, но Ганси сказал:
– Иногда силовые линии отмечены так, что это видно с воздуха. В Британии, например, можно встретить фигуры лошадей, вырезанные на склонах холмов.
Он сидел в маленьком самолете с Мэлори, когда впервые увидел Уффингтонскую Лошадь – трехсотфутовое существо, изображенное на склоне английского мелового холма. Как и всё связанное с силовыми линиями, лошадь была… не вполне обычной, а вытянутой и стилизованной. Изящный жутковатый силуэт – скорее намек на лошадь, чем настоящая лошадь.
– Расскажи ей про Наску, – негромко произнес Адам.
– Хорошо, – сказал Ганси.
Хотя Блу и прочитала большую часть записей в тетради, там было далеко не всё; в отличие от Ронана, Адама и Ноя, она не жила этой жизнью целый год. Ганси не мог не испытывать радостного волнения при мысли о том, что придется всё это объяснить Блу. История всегда выглядела убедительнее, когда он выкладывал факты сразу.
Он продолжал:
– В Перу есть сотни линий, вырезанных на земле. Они складываются в фигуры птиц, обезьян, людей и вымышленных существ. Им тысячи лет, но видно их только с воздуха. С самолета. Эти рисунки слишком велики, чтобы разглядеть их с земли. Когда стоишь рядом с ними, они выглядят просто как тропинки.
– Ты видел их своими глазами, – догадалась Блу.
Когда Ганси сам увидел рисунки Наски – огромные, странные, симметричные, – он понял, что не успокоится, пока не отыщет Глендауэра. Сначала его удивил масштаб – сотни и сотни метров причудливых изображений посреди пустыни. Ганси потрясла их точность. Рисунки были математически идеальны, безупречны в своей симметрии. И еще кое-что его поразило, нанесло удар в самую душу – чисто эмоциональное впечатление, таинственная, мучительная боль, которая не желала проходить. Ганси казалось, что он не выживет, если не узнает, имеют ли эти линии какой-то смысл.
И это был единственный нюанс охоты за Глендауэром, который Ганси никогда не мог объяснить другим.
– Ганси, – позвал Адам. – Что это, вон там?
Вертолет замедлился, и все четверо вытянули шеи. Они были глубоко в горах, и земля поднималась им навстречу. Вокруг колыхались просторы загадочных зеленых лесов, которые сверху казались бурлящим темным морем. Среди склонов и оврагов, впрочем, виднелось наклонное поле, словно покрытое зеленым ковром, а на нем – какие-то бледные изломанные линии.
– Что это такое? – спросил Ганси. – Хелен, стой. Стой!
– По-твоему, мы на велосипеде едем? – поинтересовалась Хелен, но полет слегка замедлился.
– Смотри, – сказал Адам. – Это крыло. Вон там – клюв. Птица?..
– Нет, – холодным и ровным голосом произнес Ронан. – Не просто птица. Это ворон.
Постепенно очертания, выплывающие из высокой травы, стали ясны для Ганси: да, птица, с откинутой назад головой и сложенными крыльями, как на картинке в книжке. Растопыренные хвостовые перья, приблизительные очертания когтей…
Ронан был прав. Даже в стилизованном виде абрис головы, великолепный изгиб клюва и взъерошенные перья на шее безошибочно давали понять, что это ворон.
Ганси почувствовал, как по телу побежали мурашки.
– Сажай вертолет, – немедленно велел он.
Хелен ответила:
– Я не могу сесть на частной территории.
Он умоляюще взглянул на сестру. Нужно было записать координаты. Сделать фотографию для личного архива. Зарисовать эту штуку в своей тетради. А главное, Ганси хотел коснуться линий рисунка, чтобы для него он стал настоящим.
– Хелен, на две секунды.
Она ответила ему понимающим взглядом, даже снисходительным. Этот взгляд вполне мог вызвать ссору несколько лет назад, когда Ганси было проще разозлить.
– Если владелец обнаружит меня и решит подать в суд, я могу потерять лицензию.
– Две секунды. Ты видела сама. Никого нет на много миль вокруг. Ни одного дома.
Хелен спокойно взглянула на брата.
– Я должна быть дома через два часа.
– Две секунды.
Она закатила глаза и откинулась на спинку, а затем, покачав головой, вновь обратилась к приборной доске.
– Спасибо, – сказал Адам.
– Две секунды, – мрачно повторила Хелен. – Если не успеете, улечу без вас.
Вертолет приземлился в десяти метрах от сердца ворона.
23
Как только вертолет коснулся земли, Ганси выпрыгнул из кабины и зашагал по траве, высотой до бедра, с таким видом, словно это место принадлежало ему. Ронан держался рядом. Сквозь открытую дверь вертолета Блу услышала, как Ганси окликнул по телефону Ноя и назвал координаты поля. Он был полон энергии и силы, как король в своем замке.
Блу, наоборот, немного затормозила. По множеству причин ее ноги после полета словно превратились в желе. Она сомневалась, что поступила правильно, утаив от Ганси часть правды насчет кануна дня святого Марка, и волновалась – а вдруг Ронан вновь попытается с ней заговорить.
