До сих пор она никогда не бывала внутри. Девушка чувствовала себя нарушительницей границ, всего лишь стоя на ветхой лестнице.
– Я подумала – может, никого нет дома…
– Ганси уехал на день рождения к матери, – сказал Ронан, от которого пахло пивом. – Ной умер. А Пэрриш здесь.
– Ронан, впусти ее, – произнес Адам и появился за спиной у Ронана. – Привет, Блу. Ты, кажется, никогда здесь не бывала?
– Да. Может, мне не стоит…
– Нет, заходи…
Последовала некоторая возня, а затем Блу вошла. Дверь за ней закрылась.
Оба парня внимательно наблюдали за ее реакцией.
Блу обвела взглядом зал. Он напоминал жилище безумного изобретателя, одержимого ученого или очень неаккуратного исследователя; после знакомства с Ганси Блу начала подозревать, что он – всё вышеперечисленное. Она поинтересовалась:
– А внизу что?
– Пыль, – ответил Адам.
Ногой он незаметно отодвинул грязные джинсы, в которых по-прежнему лежали трусы.
– И бетон. И снова пыль. И грязь.
– Там тоже, – сказал Ронан, направляясь к дверям в дальнем конце помещения, – пыль.
На мгновение оба вытянули шеи, осматривая просторную комнату, как будто тоже видели ее впервые. Обширное помещение, окрашенное в алый цвет заходящим солнцем, которое лилось сквозь десятки стекол, было красиво и загромождено. Блу вспомнила ощущение, которое возникло у нее, когда она впервые увидела тетрадь Ганси.
Впервые за много дней она вспомнила то видение. Когда его пальцы касались ее лица.
«Блу, поцелуй меня».
На секунду она закрыла глаза, чтобы привести мысли в порядок.
– Мне надо покормить Бензопилу, – заявил Ронан.
Эта фраза не имела никакого смысла для Блу. Ронан исчез в крохотной комнате и закрыл за собой дверь. Оттуда донесся какой-то нечеловеческий вопль, но Адам не обратил на него внимания.
– В общем, мы сегодня ничем не заняты, – сказал он. – Хочешь посидеть с нами?
Блу огляделась в поисках кушетки. С ее помощью было бы гораздо проще «посидеть». Но в середине комнаты красовалась незастеленная кровать, а перед огромным, от пола до потолка, окном стояли дорогое на вид кожаное кресло (с блестящими заклепками, прижимавшими кожу к каркасу) и простой стул, заваленный бумагами. Больше ничего.
– А Ной…
Адам покачал головой.
Блу вздохнула. Возможно – подумала она – Адам был прав. Возможно, когда тело переместили с силовой линии, Ной лишился энергии.
– Он здесь? – спросила она.
– Кажется, да. Не знаю.
Блу сказала в пустоту:
– Ты можешь воспользоваться моей энергией, Ной. Если нужно.
Выражение лица Адама было загадочно.
– А ты смелая.
Блу так не считала; будь это поступком, для которого требовалась храбрость, Мора вряд ли стала бы брать ее с собой к церкви.
– Просто мне нравится приносить пользу. Значит, ты тоже здесь живешь?
Адам покачал головой, глядя на панораму Генриетты за окном.
– Ганси хотел бы, чтобы я сюда переехал. Он не любит, когда его имущество разбросано.
В голосе Адама звучала горечь; немного помолчав, он добавил:
– Зря я так говорю. Ганси не имеет в виду ничего плохого. И мы… ну, просто Монмутская фабрика принадлежит ему. И всё здесь принадлежит ему. Я хочу общаться с ним на равных – а живя тут, этого не добьешься.
– А где ты живешь?
Адам поджал губы.
– В одном месте, откуда рано или поздно уеду.
– Это не вполне ответ.
– А это не вполне дом.
– Тем не менее было бы ужасно жить здесь? – Блу откинула голову, чтобы посмотреть на высокий потолок.
Пахло пылью, но в хорошем смысле, как в старой библиотеке или музее.
– Да, – ответил Адам. – Когда я съеду от родителей, то поселюсь в таком месте, которое создам сам.
– Поэтому ты учишься в Агленби.
Он перевел взгляд на нее.
– Поэтому я учусь в Агленби.
– Хотя ты небогат.
Адам молчал.
– Адам, мне всё равно, – сказала Блу.
В жизни ей доводилось говорить куда более дерзкие вещи, но в ту минуту ощущение было именно такое – что она дерзит.
– Я знаю, для некоторых людей это важно, но для меня – нет.
Он слегка поморщился, а затем кивнул – чуть заметно.
– Хотя я небогат.
– Честное признание, – заметила Блу. – И я тоже небогата.
Адам рассмеялся при этих словах, и она заметила, что ей начинает нравиться смех, который срывался с его губ и всякий раз словно удивлял Адама. Мысль о том, что он ей нравится, слегка испугала Блу.
Он сказал:
– Слушай, иди сюда. Тебе понравится.
Шагая по скрипящим старым половицам, он направился к окнам в дальнем конце помещения. У Блу закружилась голова от высоты; эти огромные фабричные окна начинались лишь в нескольких дюймах от пола, а второй этаж был намного выше от земли, чем у нее дома. Присев, Адам начал рыться в картонных коробках, лежавших под окном.
Наконец он оттащил в сторонку одну из коробок и жестом предложил Блу сесть рядом. Она села. Адам заерзал, устраиваясь поудобнее, и коленом коснулся ноги Блу. Он не смотрел на нее, но что-то в его позе выдавало, что он прекрасно сознает присутствие девушки. Блу сглотнула.
– Это всё нашел Ганси, – сказал Адам. – Вещи, недостаточно крутые для музея, или про которые нельзя доказать, что они старинные, ну или просто то, что он не захотел отдавать.
– В этой коробке? – уточнила Блу.
– Во всех коробках. Конкретно эта – вирджинская.
Он наклонил коробку, вывалив на пол между ними содержимое, а заодно и внушительное количество земли.
– Вирджинская коробка? А остальные откуда?
Адам улыбнулся совершенно по-детски.
– Из Уэльса, Перу, Австралии, Монтаны и других странных мест.
Блу достала из кучи раздвоенную палочку.
– Это тоже волшебная лоза?
Хотя она никогда ими не пользовалась, но знала, что они бывают нужны экстрасенсам, чтобы сосредоточиться и почувствовать, где находятся потерянные вещи, или мертвые тела, или скрытые источники воды. Низкотехнологичная версия затейливого датчика электромагнитных частот.
– Наверное. А может, просто палочка.
Адам показал ей старинную римскую монету. С ее помощью Блу соскребла вековую пыль с крохотной каменной собачки. У той недоставало задней лапы; в зияющей ране камень был светлее, чем на поверхности.
