Я же, напротив, мог совершенно спокойно оставаться в этой комнате хоть целый месяц. Это было долгожданное облегчение после хаоса и жестокости в моей жизни. Жаль, что времени не так много. Придется удовольствоваться восемью часами, не больше.
Кровать была заправлена. Справа на прикроватной тумбочке дожидался поднос, на котором стояли стакан и герметичный кувшин с водой со льдом, а рядом с кувшином — хрустальный графин со скотчем. Мистер Буллок сообщил, что по запросу доступны и другие напитки.
В маленьком смежном санузле не было ванны, но имелся душ.
— Прими горячий расслабляющий душ, уснешь как младенец, — посоветовал мистер Буллок.
— Думаю, вы правы.
— Не стесняйся, зови меня просто Дик. Все так делают.
— Спасибо, сэр.
— Пока ты принимаешь душ и чистишь зубы, я хожу за пистолетом, так что не закрывайся. Положу малыша в верхний ящик этой тумбочки.
Чуть позже, когда я вышел из душной ванной в халате, о котором тоже не забыли, и заглянул в ящик этой тумбочки, там обнаружился «глок» с двумя заряженными обоймами на пятнадцать патронов в дополнение к той, что уже была в пистолете.
При виде оружия я приуныл. Ну не из-за самого оружия, а из-за того, что почти наверняка придется им воспользоваться.
Из обоих окон открывался вид на двойной ряд бархатных ясеней и подъездную дорожку, уводящую к автостраде. Здесь, за городом, не было ни тротуаров, ни фонарей, только пара захудалых ферм, редкие ранчо, где разводили какую-нибудь породу лошадей, в основном четвертьмильную для забегов, много пыли да небо, блеклое от прожигающего солнца и сухого воздуха пустыни.
Я задернул портьеры, запер дверь, снял халат и скользнул под одеяло, радуясь, что в этом доме все в порядке с проветриванием. Ящик тумбочки оставил открытым, чтобы, если нужно, сразу добраться до пистолета.
Глава 14
Некоторые сны исполнены смысла, но большинство из них ничего не значат. Это часто трудно понять. Сон, сразивший меня в доме Буллоков, оказался гораздо более правдоподобным, чем фильм в 3D, и если бы ему понадобилось название, я бы остановился на варианте «Пловец». И во время пробуждения, и после у меня не было сомнений, что он исполнен смысла.
Я без усилий плыл под водой, едва шевеля ногами и не двигая руками. Меня словно несло течением, и либо мне не требовалось дышать, либо я мог дышать в воде, усваивая из нее кислород так же эффективно, как это делают рыбы. Я дрейфовал по затопленному центру Пико Мундо. Подлинные исторические здания соседствовали здесь с новостройками под старину — их возвели, когда в живописный центр города повалили туристы. На улочках располагалось множество специализированных магазинчиков, ресторанов, булочных и художественных галерей. Сквозь воду виднелись огни витрин и старомодных чугунных фонарей, каждый из которых венчали три сферы из матового стекла. Палисандровые деревья, росшие вдоль дорог, пестрели фиолетовыми цветами, и те колыхались в воде, будто на слабом ветру. Поначалу у меня было волшебное, напоенное верой в чудеса настроение, и я с восторгом скользил вперед, как в снах о полете из далекого детства.
Однако вскоре что-то изменилось. Я осознал, что мне снится вовсе не милая фантазия о подводной жизни, что я не найду в Пико Мундо ни русалок, ни водяных и что город затоплен. Затоплен, мертв, покинут навеки. Неуловимо изменилось освещение: теплое и гостеприимное сияние витрин стало холодным и отталкивающим. За стеклами магазинов теперь мелькали тени — испорченные товары плавали в затопленных помещениях.
Я пока не ощущал нехватки воздуха, продолжая вдыхать воду, но ощутил настоятельную потребность узнать, насколько глубоко погрузился город, озеро над ним или океан. Я греб руками, болтал ногами, пытаясь добраться до поверхности, но ничего не получалось, и я лишь продолжал дрейфовать над улицами. Чем дольше я безуспешно стремился наверх, тем страшнее мне становилось. В конце концов на меня снизошла уверенность, что этот затопленный мир — кладбище, дом самой Смерти, и что жизнь существует только на поверхности, до которой я должен доплыть, чтобы выжить.
Огни стали не просто холодными и неприветливыми, а зловещими, будто магазины были вовсе не магазинами, а жилищами чародеев, некромантов и колдунов-вуду, будто за их окнами вовсю практиковали черную магию и сатанизм. Боковым зрением я заметил, что рядом со мной что-то плывет, и, повернув голову, наткнулся на неподвижный взгляд трупа. Молодая женщина лет двадцати проплывала мимо. Руки eе безвольно висели, двигалась она только за счет слабого течения, голова была повернута ко мне. При жизни она, наверное, считалась красивой, с волосами цвета воронова крыла и серо-зелеными глазами, но теперь красота исчезла. Покрасневшие глаза выпучились, на лице застыло выражение непередаваемого ужаса, словно в последнее мгновение жизни она испытала столь безумный страх, что даже смерть не смогла разгладить ее черты.
Когда она проплыла мимо — почему-то течений несло ее быстрее, чем меня, — я ощутил смутный, леденящий кровь ужас, и дело было не только в трупе. Развернувшись, я обнаружил позади целую флотилию мертвецов — мужчин, женщин и детей. Сотни, а может, и тысячи дрейфовали в странно освещенном потоке, и ни один не раздулся от газов и не всплыл на поверхность, как произошло бы наяву.
Они плыли мимо меня — по бокам, сверху, снизу, — и я увидел, что у всех глаза навыкате, рты открыты, а на лицах застыло выражение крайнего испуга. В меня врезалась маленькая девочка лет семи. Ее длинные светлые волосы шевелились, как подвижные щупальца актинии, и меня передернуло от отвращения. Выпученные глаза вдруг задвигались, а из открытого рта вырвались пузырьки газа. Они лопались, коснувшись моих губ, и несли с собой лишь одно слово: «Контумакс».
Я подскочил на кровати, молотя руками и ногами но постели, словно утопающий в попытке вырваться из лап моря, которое тащит его на дно. Мне потребовалась секунда на то, чтобы осознать, что я спал, а потом проснулся, и еще секунда, чтобы вспомнить, где я заснул.
Время от времени я позволял себе бокал пива или красного вина, но никогда не любил напиваться. Мне не нравились крепкие напитки. Тем не менее я выудил пару кубиков льда из герметичного кувшина, бросил их в стакан и налил больше скотча, чем мне требовалось.
Подошел к одному из окон, потянув за шнур, открыл портьеры и раздвинул кружевные занавески. Потягивая скотч, я смотрел на колоннады бархатных ясеней, на сухую землю, на далекие пурпурные горы. Обжигающий виски постепенно прогнал холод, оставшийся после сна.
Пару месяцев назад, в Неваде, я освободил похищенных детей, которых хотели принести в жертву. Те сатанисты теперь планировали новое истязание для Пико Мундо. Они любили сложные церемонии, ритуалы, тайные пароли. У них было свое приветствие, эквивалент фашистскому «Хайль Гитлер». Первый сектант произносил «контумакс», что на латыни значит «дерзкий» или «непокорный», а второй отвечал «потестас», на латыни «власть». Таким образом они заявляли, что их сила происходит от попрания всего доброго.
