В теплом воздухе витали ароматы попкорна с маслом, яблок в карамели, сахарной ваты, корицы и сахара, выпечки чурро, однако, пробираясь сквозь пеструю ярмарочную толпу, я иногда замечал, что аппетитные запахи внезапно портились. На мгновение у корицы появлялся привкус серы, а масло для попкорна казалось прогорклым. Под притворным весельем ярмарки будто скрывалось опасное болото, в котором гнило и разлагалось нечто невообразимо ужасное.
Входом в комнату страха служила гигантская морда пеликана высотой в двадцать футов от подбородка до макушки и почти такой же ширины. Объемное изваяние было выполнено столь тщательно, что одновременно и пугало, и выглядело совершенно по-дурацки. Периодически из открытого рта вырывался рев, а с ним сильный поток воздуха. Воздух вылетал на аллею на добрые двадцать футов, заставая врасплох тех, кто сталкивался с подобным впервые, раздувал волосы прохожих и пугал так, что люди роняли попкорн на полпути из кулька в рот.
Безумные глаза великана вращались в глазницах, но я понимал, что перебарщиваю, думая, что он наблюдает именно за мной.
Зазывания уличных торговцев, грохот и свист каруселей, сливающиеся мелодии разных аттракционов, болтовня и смех нескольких тысяч голосов зажигали восторг в глазах многих. Для меня же все это звучало как пронзительная нестройная симфония, под которую ожидаешь увидеть орду бодэчей, подрагивающих и пританцовывающих в экстазе от предвкушения хаоса. Впрочем, в толпе я не заметил ни одного.
Через десять минут я подошел к большому шатру Вычурные буквы, вышитые на полотне над входом, обещали «Всевозможные предсказания». Чуть ниже располагалась приманка более мелким шрифтом: «Тридцать три шанса узнать будущее». Надписи были окружены символами, которые веками ассоциировались с гадалками и предсказателями: пентаграмма из пяти переплетенных букв «А», анкх, месяц в круге из семи звезд, раскрытая ладонь с глазом...
Это место притягивало и без психического магнетизма. Я наполовину убедил себя в том, что обнаружу на ярмарке сектантов, но истинной причиной моего прихода сюда, по большей части неосознанной, было стремление узнать, раздает ли еще предсказания автомат под названием «Мумия цыганки».
Как и в тот памятный вечер, шесть лет назад, пол от стены до стены был засыпан опилками, отчего весь шатер пропитался запахом древесины. Тридцать три гадальных автомата выстроились рядами: некоторые причудливые устройства относились к сороковым годам двадцатого века, другие были недавними изобретениями.
С помощью двух рычагов можно было управлять механической клешней — «Рукой судьбы», — чтобы выловить из стеклянного ящика один из раскрашенных деревянных шариков с номерами. Как только клешня захватывала шарик, требовалось нажать соответствующее число на клавиатуре, и вам выдавалась карточка г напечатанным предсказанием.
Погадать на будущее можно было и на видеоэкране, где за пятьдесят центов вам раздавали семь виртуальных игральных карт, лицом вниз, из которых требовалось выбрать три. Потом раздавали еще семь карт, из которых выбирались две, потом еще семь, из которых выбирались еще две. Затем все выбранные карты открывались, автомат печатал под каждой ее значение и оставлял единое предсказание.
Любая из тридцати одной оставшейся гадальной машины могла с механическим равнодушием поведать, предстоит вам долгая или короткая жизнь, счастливый или неудачный брак. Полтора-два десятка человек испытывали судьбу, переходя от одного аппарата к другому, если им не нравилось то, что предрек предыдущий.
В центре шатра, на возвышении, внутри маленького круглого стола сидела кассирша. Она разменивала долларовые купюры на четвертаки, когда отвлекалась от любовного романа Норы Робертс. Даже не присматриваясь, я знал, что найду то, что искал, поэтому раз менял пару долларов.
Как было и в тот давний вечер, «Мумия цыганки стояла в задней части шатра, словно шесть лет поджидала именно меня.
Глава 19
Семифутовый автомат отдаленно напоминал старинную телефонную будку. Нижние три фута были полностью закрыты, на верхних четырех три стены были стеклянными. В стеклянном отсеке сидела кар лица в костюме, какие носили цыгане только в старинных фильмах с Лоном Чейни, Белой Лугоши и Борисом Карлофф: черные балетки, черные шелковые штаны, красно-золотой шарф вместо пояса, красно-черныи шарф, повязанный вокруг головы. Она явно любила украшения: два ожерелья, кулон, несколько колец с массивными камнями и большие висячие серьги.
Ее узловатые, сморщенные, украшенные драгоценностями руки покоились на бедрах ладонями вниз. Зелень ногтей скорее напоминала плесень, а не лак.
Кожа ее была тонкой, как папиросная бумага. По крытая морщинами, она так плотно обтягивала череп, что казалось, порвется в любую секунду. Веки и губы карлицы были зашиты черной ниткой.
Если верить табличке, передо мной сидела мумия карлицы-цыганки, знаменитой предсказательницы из Европы восемнадцатого века. Пророчества славились такой точностью, что ее приглашали ко двору трех королевств, чтобы советовать монархам. На самом деле фигуру, скорее всего, создал какой-нибудь непритязательный скульптор, которому лучше работалось в состоянии опьянения.
Из чего бы ни была сделана мумия цыганки — мумифицированной плоти и костей или глины, проволок и резины, — она обладала определенной магией. Источник магии в нашем мире намного таинственнее, чем все объяснения, которые давали колдуны и чародеи. Магия распространена гораздо шире, чем способны понять люди, живущие в соответствии с ограниченным рациональным восприятием, распространенным и наше время.
Однажды вечером, когда нам со Сторми было по шестнадцать и мы думали, что состаримся вместе, мы пришли сюда, но другие мужчина и женщина, оба лет шадцати с небольшим, уже спрашивали совета у мумии. Они казались озадаченными полученным предсказанием, хотя для нас его смысл был ясен.
Каждый раз, опуская в автомат четвертак, женщина громко спрашивала; «Мумия цыганки, скажи нам, будем ли мы с Джонни долго и счастливо жить после свадьбы?»
Джонни читал карточки. Первая гласила: «Душ холодный ветер, каждая ночь длится тысячу лет». За тем автомат выдал: «Дурак прыгает с утеса, но зимнее озеро внизу замерзло». Следующая оказалась еще более зловещей: «Во фруктовом саду, где растут больные деревья, созревают ядовитые фрукты». Они были недовольны предсказательницей, но к восьмой карточке сердились больше друг на друга, чем на мудрую мумию, и препирались по поводу толкований, каждым раз упуская наиболее очевидный смысл.
С первой же монетки мы со Сторми получили «Вам суждено навеки быть вместе». Мы не стали тратить второй четвертак. Ничего больше нам знать не требовалось.
За шесть лет с моей первой просьбы автомат переделали так, чтобы брать за каждое предсказание по два четвертака. Гадание гаданием, но даже мертвым цыганам нужно учитывать инфляцию.
— Сколько мне еще ждать, прежде чем исполнится твое обещание? — пробормотал я.
За пятьдесят центов я получил карточку, но с обеих сторон было пусто.
