— Слушай, Норман, пожалуйста, просто приложи руку к моей голове, чтобы я кое-что посмотрел. Это займет пару секунд, не больше.
Я колебался, и Олли добавил:
— Представь, что проверяешь, нет ли у него жара.
Мне хотелось уйти с ярмарки до того, как прибудет чиф Портер с бригадой криминалистов, однако просьба Лу меня заинтересовала, а интуиция по-прежнему настаивала, что момент тот самый. К тому же, несмотря на габариты Олли, эта парочка ничуть не казалась угрожающей. Они словно явились с бродвейского водевиля образца двадцатых годов двадцатого века прямиком на залитую светом гравийную сцену и хотели лишь развлекать публику.
Я притворился, что проверяю, нет ли у Лу жара, вызванного, например, медвежьим гриппом. Когда моя ладонь коснулась его лба, я ощутил необычное, но не неприятное покалывание, которое тут же прошло. Коротышка зажмурился и покачнулся, будто в этом медвежьем костюме у него подкосились колени.
Секунд через десять он открыл глаза и посмотрел на меня. По его щекам текли слезы.
Испугавшись, я отдернул руку от его лба.
— Хотел бы я помочь вам, мистер, — сказал он. — Очень хотел бы. Правда. Но мне до вас даль ко. Слишком далеко. Вы человек что надо. Лучше не придумаешь. И только вы можете сделать то, что вам нужно сделать.
Потом он совершил очень странный поступок, но столь же естественно, как поприветствовал меня словами «Привет, чувак» при встрече. Он обхватил мою ладонь своими медвежьими лапами и поцеловал ее.
Когда он поднял голову, его щеки были мокрыми, а непролитые слезы сверкали в огромных темных глазах, как далекие галактики.
Я не знал, что сказать, а он явно сказал все что хо тел. По-прежнему держа медвежью голову под мышкой, он отвернулся.
Слова и поведение товарища заметно потрясли Олли. Он обхватил меня своими ручищами, прижал к себе, отпустил.
— Береги себя, Норман.
— Его зовут не Норман, — заметил Лу, шаркая прочь.
Олли догнал друга и положил руку ему на плечо, вынуждая остановиться. Взглянул на меня.
— А как его зовут?
— Истина, — ответил Лу.
— Забавное имя.
— Сострадание, — добавил Лу.
— Его, что ли, так зовут?
— Верного имени не подобрать.
— Что ты увидел, когда он к тебе прикоснулся?
Коротышка взглянул на меня напоследок и покачал головой.
— Слишком много. Я увидел слишком много.
Татуированный здоровяк явно знал своего друга достаточно хорошо, чтобы понять, что это были его последние слова по теме. Они зашагали прочь, ни разу не обернувшись.
Потрясенный, я торопливо покинул кемпинг, поднялся по длинному склону, заросшему травой по колено, пересек подъездную дорогу и направился ко второму склону. Добравшись до верха, вернулся на аллею позади ярмарочных шатров и посмотрел на трейлеры и дома на колесах, выстроившиеся далеко внизу, как раз вовремя, чтобы увидеть, как в кемпинг въезжают те патрульные машины и фургон для перевозки трупов — с включенными мигалками, но без сирен.
Я мысленно вернулся к встрече с Лу и Олли и подумал, что если в мире существуют другие люди с исключительным даром, похожим на мой, то им наверняка так же трудно жить среди обычных людей, как мне. Возможно, чтобы сохранять рассудок и надежду, некоторым из них недостаточно лишь упростить свою жизнь: обитать в квартире с одной спальней, носить только джинсы и футболки, решить не усложнять все и не строить планы на будущее, работать на непритязательной работе, например, поваром блюд быстрой! приготовления или продавцом шин. Может, некоторым из них требуется отгородиться от общества больше, чем мне. Обремененные тем или иным сверхъестественным восприятием, а то и несколькими сразу, они могут обрести стабильность и в какой-то мере по кой на ярмарке, куда давным-давно принимают изгоев, мирных неудачников и «белых ворон» и где никто не стремится выведать тайны других.
Что бы ни увидел Лу, когда я прикоснулся к нему, его дар — или проклятие — отличался от моего. На верное, он не способен видеть призраков, но теперь он, скорее всего, знает, что на это способен я. Подозреваю, ему стали известны обо мне и другие вещи, возможно, даже суть страданий, которые мне придется вынести в последующие часы. Коротышка в костюме медведя комический персонаж шоу, карлик — без сомнения он перенес немало насмешек и издевательств. Однако очевидно, что он видел дальше и обладал большей мудростью, чем тридцать три механических оракула в шатре «Всевозможные предсказания».
Пройдя меж двух шатров, я снова оказался на яркой оживленной аллее. Я больше не пытался найти Вольфганга, Джонатана и Селену с помощью психического магнетизма, а сосредоточился на их убийцах, Джиме и Бобе.
Глава 23
В открытое окно спальни прибрежного коттеджа залетал приятный прохладный ветерок с моря, но я в испарине метался по постели. С меня ручьями тек пот. В моем диком кошмаре Счастливый Монстр Блоссом.
Роуздейл вела меня туда, где ждал амарант.
Все звуки умерли, кроме тех, что издавал я сам, словно внешний мир перестал существовать, слов но я и был теперь целым миром, оторванным и плывущим по воле волн в пустоте. Неистовое биение сердца, учащенное дыхание, каждый вдох гораздо глубже, чем нужно, и тяжелое дребезжание, некая вибрация, природу которой я понять не мог.
Лица и загадочные силуэты исчезли, остались только свет и тень. Перед глазами мелькали росчерки цвета, а иногда и волнистого мрака, и мне было очень страшно. Время от времени казалось, что Блоссом рядом, словно дух, но чаще я не ощущал ее присутствия.
Двигаюсь, двигаюсь вперед, двигаюсь с огромны ми усилиями, двигаюсь, но куда, к чему?
Физики утверждают, что время зародилось в Большом взрыве и является необходимым условием для расширения и развития вселенной. Все, что существует за пределами вселенной, существует вне времени, и никакой опыт не измеряется минутами. В сновидениях есть время, но не в том виде, как на яву. Оно странным образом искажается и больше некажется достоверным, словно на подсознательная уровне мы понимаем, что время преходяще, что эта не обязательное условие нашего существования что наступит момент, когда мы больше не будем и нем нуждаться.
Неважно, с Блоссом или без, мне чудилось, что я бреду много часов подряд и уже прошел приличное расстояние. Впрочем, вполне могло оказаться, что минуло всего несколько секунд, прежде чем я снова услышал посторонний звук. Раздался крик, и передо мной снова появилось лицо, на котором можно было сконцентрироваться.
Лицо принадлежало Уайатту Портеру, голос тоже. Он выкрикивал мое имя: — Одди!
Блоссом снова возникла рядом, поддерживая меня. Я пробивался вперед, сжимая урну с прахом.
