Толпа медленно отошла на другую сторону улицы.
— Почему они не нападают? — спросил Антикас одного из часовых.
Тот повернул к нему лицо с мертвыми глазами и отвисшей челюстью. Антикас попятился прочь.
Своего коня он нашел стоящим на коленях в стойле. Кто-то сменил на нем попону — прежняя была серая, а эта черная.
Когда Антикас вошел, попона зашевелилась, и десятки летучих мышей взмыли в воздух, задевая его крыльями по лицу.
Они поднялись вверх, разместившись на стропилах, и Антикас увидел, что конь мертв.
В гневе обнажив саблю, он направился во дворец. Священник сказал, что повелителя демонов убить нельзя, но он все-таки попытается, да помогут ему все боги на небесах.
Камень у него на груди снова потеплел, и тихий голос сказал ему на ухо:
— Не бросайся так легко своей жизнью, мой мальчик!
— Кто ты? — остановившись, прошептал Антикас.
— Убить его ты не сможешь, поверь мне. Младенец —вот что важнее всего. Спаси младенца.
— Я в ловушке. Если я выйду из дворца, толпа накинется на меня.
— Я охраню тебя, Антикас. За городом ты найдешьлошадей.
— Но кто же ты?
— Я Калижкан, виновник всего этого ужаса.
— Вряд ли я могу тебе доверять после такой рекомендации.
— Знаю, но надеюсь, что сила истины убедит тебя.
— Думается, что выбирать мне не из чего. Веди, колдун!
Повелитель демонов высоко во дворце воздел руки. Опьяневшие, объевшиеся энтукку бесцельно толклись над городом. Но повелитель высасывал из них силу, и они взвыли, снова ощутив голод.
Повелитель демонов отошел от кона и запел. В воздухе перед ним возникло мерцание, он медленно произнес семь заветных слов. Голубой свет ударил из пола в потолок, и пряный аромат наполнил комнату. На месте расписной стены явился вход в пещеру, а за ним — длинный туннель.
Оттуда шел слабый свет, и повелитель демонов простер руки навстречу ему. Черный дым хлынул из его пальцев. Огни в туннеле померкли, дым стал сгущаться, обретая форму.
Высокие воины в темной броне и шлемах с забралами ступили в комнату. Повелитель изрек еще одно резкое слово, и туннель закрылся.
— Добро пожаловать в мир плоти, братья.
— Хорошо опять почувствовать голод, — сказал один из воинов, снимая шлем. Под белыми волосами открылось широкое лицо с безгубым ртом и холодными серыми глазами.
— Угощайтесь же. — Повелитель демонов снова поднял руки. На этот раз из них заструился красный туман. Воин раскрыл рот, обнажив длинные загнутые клыки, и стал поглощать его. Остальные, сняв шлемы, последовали его примеру. По мере насыщения их бледные лица багровели, а серые глаза наливались густой краснотой.
— Довольно, брат мой, — сказал наконец первый. — Наслаждение слишком велико после столь долгого перерыва. — Он повалился на кушетку, вытянув длинные, одетые в броню руки и ноги.
— Долгое ожидание близится к концу, — опустив руки, сказал повелитель демонов. — Скоро наш час настанет.
Остальные воины молча заняли места на стульях и креслах.
— Чего ты потребуешь от нас, Анхарат?
— В горах, к югу отсюда, находится женщина, которая носит ребенка от Сканды. Он скоро родится, и вы должны принести его мне. Заклятие Троих следует завершить до прихода Кровавой Луны.
— Хорошо ли эту женщину охраняют?
— С ней восемь человек, но только четверо из них воины, а трое из этих четырех старики.
— При всем уважении к тебе, брат, для нас это унизительно. Мы здесь все Воители, и руки наши обагрены кровью тысяч. В свое время мы лакомились душами принцев.
— Я отнюдь не желал оскорблять креакинов, но если мы не получим этого младенца, то распростимся с надеждой еще на четыре тысячи лет. Вы предпочли бы, чтобы я доверил эту задачу энтукку?
— Ты мудр, Анхарат, а я сказал, не подумав. — Воин сжал руку в кулак. — Хорошо снова осязать свою плоть, и дышать воздухом, и есть. — Налитые кровью глаза оглядели фигуру Маликады. — Скоро ли ты сбросишь с себя эту гниющую оболочку? Вид ее оскорбляет взор.
— Когда жертвоприношение завершится. До той поры мне придется терпеть это гнусное обличье.
Воздух вокруг Анхарата замерцал, и многочисленные голоса, прошелестев что-то, смолкли.
— Как извращена человеческая натура! Я приказал своему офицеру отдыхать в его покоях, а он убегает из города с намерением спасти королеву и ее дитя. Насколько я понял, он побывал в некой таверне и поговорил с неким священником.
— Он знаком с магией, этот офицер?
— Не думаю.
— Почему ж тогда энтукку его не схватили?
— Таверна, в которой он был, защищена древними чарами, но это не столь важно. Он доставит вам некоторое удовольствие, поскольку бьется на мечах лучше всех в этой стране. Зовут его Антикас Кариос, и его еще никто не побеждал в единоборстве.
— Я убью его медленно, чтобы насладиться его ужасом в полной мере.
— Среди тех четверых есть еще один, с кем следует считаться — Ногуста. Он последний в роду Эмшараса.
Услышав это имя, воин сощурился, остальные тоже напряглись.
— Я отдал бы вечность за то, чтобы найти душу предателя Эмшараса. Я заставил бы ее страдать тысячу лет, и даже это не было бы достаточно суровой карой. Как вышло, что один из его потомков еще жив?
— Он носит на себе Последний Талисман. Некоторое время назад один мой приверженец натравил толпу на него и его семью. Ночь была славная, до краев полная ужасом, однако его в ту пору дома не оказалось. Я много раз пытался умертвить его, но Талисман его ограждает. Поэтому к нему следует относиться с осторожностью.
— Он — один из тех стариков, что охраняет женщину?
— Да.
— Не нравится мне это, Анхарат. Это не совпадение.
— Верно, не совпадение. Но разве то, что неприятель вынужден полагаться на трех жалких стариков, не обличает его слабости? Все его служители в этом городе убиты, кроме одного, его храмы покинуты, его воинство разгромлено. В этом мире он больше ничего не значит — и потому этот мир перейдет к нам еще до Кровавой Луны.
— Далеко ли до той таверны?
— Недалеко.
Воин встал и надел шлем.
— Тогда я пойду и полакомлюсь сердцем того священника.
— Чары сильны, — предупредил Анхарат. Воин в ответ засмеялся:
— Чары, способные отразить энтукку, для креакина — что пчелиные укусы. Сколько там еще человек?
