— Только двое.
Воин сделал знак двум своим товарищам, и они поднялись.
— Молоко энтукку приятно на вкус, но человеческая плоть слаще.
Заднее колесо наткнулось на камень, и повозку тряхнуло, Коналин попытался подать усталых лошадей назад, но они не двинулись с места. Зубр, громко ругаясь, слез и ухватился за спицы.
— Подхлестни-ка их! — Коналин щелкнул кнутом, и кони рванули вперед. Зубр в тот же миг налег на колесо, и повозка переехала через камень. Силача, который растянулся в грязи, едва не задело.
Все женщины, кроме Аксианы, расхохотались, когда он встал с перемазанным лицом.
— Это не смешно! — рявкнул он.
— С моего места — так очень смешно, — возразила Ульменета.
Зубр опять ругнулся и пошел назад к Кебре, державшего под уздцы его коня.
— Дорога слишком узка, — сказал он, садясь в седло. — Мне сдается, мы сегодня и двенадцати миль не проехали, а лошади уже из сил выбились.
— Ногуста сказал, мы сменим их, как только выберемся на ровное место.
Зубр, по-прежнему недовольный, оглянулся на запасных коней, взятых у павших в схватке солдат.
— Это кавалерийские лошади. Они не созданы, чтобы ходить в упряжке, и легко устают. Погляди на них! Их загоняли еще до того, как они нам достались. Они тоже не потянут.
Кебра знал, что это правда. Лошади у них устали, и скоро придется дать им отдых.
— Ладно, поехали, — сказал он.
Повозка, преодолев наконец долгий подъем, выехала из леса. Далеко на юге виднелась сверкающая лента Мендеи, за ней возвышались горы, увенчанные облаками и снегом.
— Засветло нам до реки не добраться, — сказал Кебра,
— Я бы довез проклятущую колымагу быстрее, чем эти клячи.
— Что-то ты в неважном настроении сегодня.
— Все из-за паскудной лошади. Я вверх, а она вниз, я вниз, а она вверх. Играет на моей заднице, как на барабане.
На этот раз смехом залилась маленькая Суфия, повторяя:
— Задница, как барабан! Задница, как барабан!
Ульменета мягко пожурила ее, сама не сдержав улыбки.
— Ты бери вожжи, а я сяду на твоего коня, — предложил Коналин.
— По рукам! — радостно вскричал Зубр. — Видит Небо, наездник из меня аховый.
На дороге показался Дагориан.
— Еще миля, и станет пошире. Будет даже кусок мощеной дороги. Там, конечно, тоже все заросло, но авось несколько миль наверстаем.
— Ух, хорошо, — промолвил Зубр, усаживаясь на застланные одеялом козлы.
Кебра, заметив, что парню трудно достать до стремени, подал ему руку, но Коналин отверг его помощь и взгромоздился на коня сам. Кебра спешился и отладил стремена ему по росту.
— Ты раньше-то верхом ездил, парень?
— Нет, но я быстро все схватываю.
— Держись ляжками, а не икрами, и доверяй коню — он знает, что делает. Смотри на меня и учись. — Медленно спускаясь под гору, Кебра оглянулся. Коналин держал поводья на уровне груди. Они съехали вниз, и Кебра показал ему основы управления лошадью.
— Попробуем перейти на рысь, — сказал лучник. — Двигайся в такт с конем, иначе тебя постигнет участь Зубра, и твоя задница превратится в барабан. Поехали!
Коналин начал подскакивать, и его конь замедлил ход.
— Не натягивай поводья, парень. Этим ты подаешь коню знак остановиться.
— Ничего не выходит, — проворчал красный как рак Коналин. — Лучше сяду обратно на козлы.
— Сразу ничего не выходит, Коналин, а у тебя, между прочим, все прекрасно получается. Ты прирожденный наездник.
— Правда?
— Нужна только привычка. Давай-ка еще разок.
У Коналина разламывался хребет, но потом он вдруг поймал ритм, и езда превратилась в удовольствие. Солнце вышло из-за туч, и узел, в который скрутилось нутро Коналина, развязался. Он провел свою жизнь в нищих кварталах города и не знал, как прекрасны могут быть горы. Он скакал на резвом коне, овеваемый свежим ветром, и ощущал радость, которой никогда до сих пор не испытывал. Он ухмыльнулся Кебре, который ответил ему улыбкой, и всадники повернули назад.
— Теперь чуть быстрее, только недолго, потому что кони устали, — сказал Кебра.
Скачка назад к повозке стала для Коналина сплошным наслаждением. Он забыл о своих лохмотьях, о язвах на коже. Сегодняшний день преподнес ему подарок, который никто уже не мог у него отнять.
—Ты скачешь, как настоящий рыцарь! — сказала Фарис, когда он поравнялся с ней.
— Это так здорово! Похоже… похоже… — Он засмеялся. — Не знаю, на что это похоже, но здорово.
— К вечеру ты заговоришь по-другому, — умерил его восторги Зубр.
Дагориан сопровождал их около часа, а затем ускакал вперед, чтобы поискать место для лагеря.
Когда солнце начало опускаться за горы, их галопом догнал Ногуста.
— Погони пока не видно, но они приближаются, — сказал он Кебре.
— До реки мы засветло не доедем — лошади устали, — ответил лучник.
— Я тоже, — признался Ногуста.
В сумерках они увидели Дагориана, который остановился у маленького озера. Он уже развел костер, и усталые путники собрались у огня. Кебра с Коналином расседлали коней и вытерли их пучками сухой травы. Кебра показал пареньку, как спутывать их. Отправив верховых лошадей пастись, они распрягли повозку. Заметив, как скованно движется Коналин, Кебра с усмешкой сказал ему:
— Ты натрудил себе мышцы — ну да ничего, привыкнешь. Понравилось тебе ездить верхом?
— В общем, да, — небрежно ответил парень.
— Тебе сколько лет-то?
— Не знаю. Какая разница?
— В твоем возрасте я тоже так думал. Теперь, в пятьдесят шесть, я знаю, что разница есть.
— Почему?
— Потому что все мои мечты остались позади. Ты плавать умеешь?
— Нет, и учиться мне тоже неохота.
— Это почти так же здорово, как ездить верхом, но дело твое. — Кебра подошел к озеру и разделся. Потом вошел в холодную воду и поплыл, делая длинные плавные взмахи руками. Коналин наблюдал за ним при меркнущем свете дня. Кебра вылез, вытерся рубашкой, разложил ее на камне и сел рядом с парнем, натянув только штаны.
— А я вот ни о чем не мечтаю, — сказал вдруг Коналин. — Даже снов не вижу.
— Сны — это другое. Я говорил о мечтах, которые определяют нашу жизнь, о том, к чему мы стремимся — ну, скажем, жениться или разбогатеть.
— Почему же ты говоришь, что они позади? Для тебя все это еще может сбыться.
