Подъехав к дому Камышина, расположенному на окраине города, увидели, что ворота открыты – нас ждали. Проехав на территорию, я медленно вырулил на небольшую площадку и остановился.
– Кариш, посиди. Мне нужно позвонить, – предупредил, заглушив двигатель.
– Я подожду на улице, – проговорила она и вышла из машины.
Достав мобильник, я быстро набрал нужный номер. Несколько секунд в динамике звучали длинные гудки.
– Слушаю, – прохрипел сонным голосом друг.
– Тимур, ты что спал?
– Буран, кто рано встаёт, тот к обеду уже за*бался. Если есть что сказать, говори. Я домой завалился только два часа назад…
– Мне нужен номер телефона Иры Минаевой, – перешёл я к делу. – Она ведь ещё работает в наркологии?
– Да, вроде как работает… В течение пяти минут пришлю.
– Жду.
Отключив вызов, присмотрелся сквозь мокрое лобовое стекло. Перед капотом стояла Карина: в короткой норковой шубке, красивая, миниатюрная, с мягкими грустными глазами и копной буйных каштановых волос, извивающихся крупными локонами.
Я всегда помнил день её рождения, но никогда не знал, сколько девушке лет. Она моложе меня – это стопроцентно. Года на два. Стало быть, ей тридцать два.
В этот город я перевёз её и детей больше года назад, предварительно помотавшись между двумя городами около полугода: не был уверен, удастся ли долго прослужить у Саши Вельского. Ведь срок личной охраны его сына Стаса не был ограничен определёнными временными рамками.
В один прекрасный момент мне надоело так жить, и я решил прочно обосноваться здесь. Нет, я не перестал гонять в Красноярск, однако количество перелётов существенно сократилось.
Как будто почувствовав мой взгляд, Карина повернула голову и слабо улыбнулась. В глазах тоска.
Выбрался из машины.
– Пойдём.
Молча прошли к крыльцу коттеджа и, обнаружив, что дверь не заперта, я свободно пропустил девушку вперед, шагнул следом.
– Да твою ж мать, Сергей! Да что ж ты делаешь?! Куда лезешь?! – привычно громко кричал полковник.
– Пап, я прошу всего лишь пробить номера телефонов, с которых ему поступают вызовы! Нам может это помочь!
– Нам, чёрт тебя возьми?! Твоя помощь – полная шляпа!
– Шумел камыш, – тихо пробормотала Карина себе под нос, пристраиваясь на коричневый кожаный диванчик в прихожей. Подперев плечом стену, я хмыкнул.
– Отец… – устало протянул Серёга.
– Да, твою мать! Да! И хочу, чтобы и ты им когда-то стал, сын! Поэтому прошу тебя: не лезь в это дело!
– Моя мать…
– Молчать! – рявкнул Камышин.
Пожалуй, мы услышали и так слишком много.
– Полковник! – окликнул я. Голоса смолкли, послышались шаги.
– Добрый день, – добродушно прозвучало со стороны лестницы, словно пару секунд назад полковник и не орал на весь дом. Карина встала, привлекая его взгляд.
Спускаясь, Камышин пристально и с прищуром разглядывал её. Смотрел внимательно, словно прицеливаясь.
– Здравствуйте… – сделала паузу девушка, давая понять, что не знает имени хозяина дома.
Из-за спины полковника показался бодрый Серёга:
– О, Кирюха! Здорова! – выкрикнул он, обгоняя отца. Затормозил перед Кариной и, сграбастав её ладонь, шутливо произнёс: – Мадемуазель, я Сергей.
Происходящее начало меня забавлять…
Склонившись, Камышин-младший почти прижался губами к её руке, как вдруг полковник ловко перехватил ладонь девушки.
– Вячеслав Алексеевич, – представился полковник, цепко глядя в её глаза и удерживая руку. Карина, казалось, окаменела и онемела одновременно – то ли от смущения, то ли от страха, то ли ещё чёрт знает от чего. – А вы – Карина, – продолжил он, отпуская её руку. – Проходите, пообедаете с нами, а после поговорим, – предложил Камышин, жестом приглашая расположиться в небольшой гостиной.
Раздевшись, мы прошли в полукруглую комнату, в центре которой нас уже ждал овальный стол, накрытый на четверых.
За обедом Сергей вдруг решил поинтересоваться, понравилась ли мне выбранная им квартира, и слегка удивился, получив отрывистый короткий ответ. Но расспрашивать больше не стал и тему закрыл. После чего разговор плавно перетёк к обсуждению готовящихся к сдаче жилых домов, цены за квадратный метр и возможности покупки коммерческой недвижимости на первых и цокольных этажах новостроек.
– Карина, может вина? – неожиданно спросил полковник.
Вилка звякнула о тарелку, и на секунду в гостиной повисла тишина.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась девушка, покосившись на меня. А я внезапно осознал, что какое-то время совсем не следил за происходящим вокруг, погрузившись в себя…
Камышин поднялся, подошёл к бару и, открыв дверку, достал графин с напитком тёмно-рубинового цвета. По гостиной поплыл аромат лесной рябины.
– Попробуйте домашнюю наливку на черноплодной рябине, – продолжил полковник, возвращаясь за стол. – Очень рекомендую. Сладкая. И ни капли спирта. Моя мама готовит, – не прекращал соблазнять Камышин, тем временем наполняя мой бокал густой жидкостью.
– Так что? – напомнил он своё предложение. – Хотите?
– Хочу, – застенчиво ответила.
Это меня задело. Стараясь сдержать эмоции, я молча наблюдал, но внутри всё горело от злости. Не припомню, чтобы за последние два года, Карина хоть раз составила мне компанию. Даже не пригубила.
Выпив, раскрасневшаяся девушка попросила подлить ещё немного.
Пи*дец.
– Я тоже, когда в первый раз попробовал, не мог остановиться – пока трёхлитровую банку не прикончил, – усмехнулся Серёга.
Карина закашлялась, не вовремя отхлебнув напиток.
– Трёхлитровую? – поражённо просипела.
– Ага. Мне лет восемь было. У мамы – день рождения, и бабуля поставила на стол две трёхлитровые банки: одна – с вишнёвым компотом, вторая – с наливкой. – Девушка слушала, приоткрыв рот. – Ну и когда я, выпивая очередной бокал компота, икнул и сделал вот так… – послышался резкий выдох. – Они сразу заподозрили что-то неладное.
Мы засмеялись, поскольку понимали – ребёнок не смог бы выпить трёхлитровую банку, да и вероятность того, что он и вправду знал, зачем выдыхают, прежде чем «опрокинуть» рюмку, ничтожна мала.
Я чувствовал, как напряжение уходит, сладкая наливка гнала кипящую кровь по жилам, придавая мне лёгкую, приятную бодрость.
– А я в первый раз попробовала алкоголь в десять лет, – несмело улыбнулась Карина.
– В десять – только попробовали? Я в три уже бросил! – воскликнул полковник.
В комнате раздался заливистый женский смех.
