Встретилась с прямым взглядом парня и, рвано вздохнув, прошептала:
– Прости…
– Я рад, что ты это сделала. Вколола ему фенциклидин. И, тем самым, спасла мне и Киру жизнь. И давай закроем эту тему. Мне не за что тебя прощать. Но есть за что благодарить. Спасибо.
– Скажи спасибо Кириллу, Серёж. Он умеет уговаривать. – Шмыгнула носом и посмотрела на конфеты.
Проследив за моим взглядом, сын полковника улыбнулся, став при этом невероятно обаятельным. А может дело и не в улыбке, а в его щедрости…
– Угощайся, сластёна.
Мы поговорили ещё немного и попрощались, условившись встретиться, как только Кирилла выпишут.
А через две недели Кирилла подготовили на выписку. И я радостная и возбуждённая спешила по лестнице на второй этаж – в палату моего Бурана. Но, не дойдя пары шагов, застыла от услышанного.
– Успокойся, боец! Чего ты так разошёлся?! Подумаешь, девчонка! – кричал во всё горло полковник.
– Она – моя женщина, – зарычал в ответ Кирилл, послышалась какая-то возня.
– Твою ж мать, так что ж ты сразу не обозначил свою территорию?! О Карине на каждом углу бухтел, что жена, а по факту – хрен там!
Тишина. Почему-то мне представлялось, что Кирилл, как и я, после этих слов нахмурился. Складывалось впечатление, что Вячеслав Алексеевич произнёс это…
– Полковник, ты ревнуешь что ли? – а сейчас Кирилл наверняка криво улыбался. Я подкралась ближе и прижалась щекой к приоткрытой двери. Должно быть, со стороны это смотрелось забавно.
– Птичку твою? – тихо спросил мужчина, Буран рассмеялся. – А ты знаешь, что она беременна? – Последовал утвердительный ответ, и Вячеслав Алексеевич поинтересовался: – Кто отец?
– Я.
Я до боли закусила нижнюю губу. Всего лишь одно слово, а у меня уже глаза на мокром месте.
Наверное, пора было уже как-то обозначить своё присутствие, но любопытство перевесило, и я продолжила подслушивать.
– Когда ж ты успел? Срок – четыре месяца. Помнится…
– Полковник, ребёнок – мой. И точка, – грубо оборвал его Кирилл.
– Хорошо, дело твоё, – согласился мужчина.
– И ты не прав, полковник, – тихо, абсолютно серьёзно проговорил Буран, заставляя меня внимательно прислушаться.
– Я поступил так, как считал нужным. Всё, Кирилл.
– Выходит, ты считаешь свои действия правильными? – зарычал он и, не давая ответить Вячеславу Алексеевичу, продолжил: – И именно поэтому всё это время ты не приходил ко мне? И появился лишь сейчас – когда я в состоянии своротить тебе челюсть?
– Кирилл… – вздохнул мужчина, и послышался скрежет ножек стула по полу. – Я не предполагал, что всё так выйдет. Действовал по обстоятельствам. Ещё по описаниям шпаны, без всякого фоторобота, стало понятно, что твоя птичка ходит по городу в куртке нашего информатора, а ты – тот, кто помог ей в переходе. Учитывая, что, как я тебе уже говорил, с пацанами поработали до нас, было ясно, что флешку так и не нашли. Встал вопрос: что дальше? Забирать носитель у девчонки или нет? Что на нём? Что-то стоящее или адреса лабораторий, которые уже подорвали? На кой чёрт они нам? Да и откуда у обычного колесника может появиться действительно важная информация? Скажи мне, Кирилл? Кто ему её доверит? Никто.
– Никто… – прошептала я в дверное полотно одновременно с мужчиной.
– Но флешку искали!
– Кирилл, – вдруг закричал полковник, – да они сами не имели представления, что на ней!
– Но ты, полковник, знать этого ещё не мог, – процедил сквозь зубы Буран.
– Не мог. Так же, как и не мог упустить такую возможность. Поэтому не стал торопиться. Приставил к девчонке надёжных спецов. И ждал, когда объявятся желающие, забрать флешку.
– Как ты узнал о нападении?
– Их химик рассказал.
– Кто он? Я его знаю?
– Друг твоей птички – Георгий. – Я резко прижала ладонь к губам, заглушая вскрик. – Узнал, что одна из новых лабораторий будет располагаться в доме подружки, и захотел отойти от дел. Но ты же понимаешь, что так легко его бы никто не отпустил. Слишком важный винтик в этой машине, – усмехнулся мужчина. – И ему объяснили, что не стоит обижать уважаемых людей. И кидать их – некрасиво.
– Мать твою…
Теперь я очень хотела войти в палату, но ноги намертво приросли к полу.
– Он позвонил в отделение за полчаса до нападения. Хорошо, что напоролся на моих людей. Я сразу сорвался в университет, спецы были рядом. Но сам понимаешь, побоялся, не успеем. Почему и позвонил тебе. Подстраховался. И не зря! Открыто сказать не мог, потому что сомневался: не факт, что его донос – это не часть продуманного плана. Постарался оставить себе лазейку для возможного следующего хода.
– Какая была задача у Жоры? – холодно спросил Кирилл.
– Отвести её к запасному выходу. К слову сказать, согласился сотрудничать он с одним условием: как только они заберут носитель, то девчонку отпустят. Идиот.
– Идиот, – подтвердил Буран. – Что было дальше?
– А дальше стало понятно, что совсем скоро они свяжутся с девчонкой. И я лишь создал благоприятную атмосферу, чтобы она согласилась на их условия. Это было не трудно. Все эмоции были у неё на лице. Для начала мы ненавязчиво дали ей информацию о куртке с флешкой. А после птичка осознала, что кроме неё за тебя больше никто не встанет.
– Мать твою, где же тогда вы были? Почему не приехали раньше? – выплюнул Кирилл.
– Сбились со следа. Не сразу поняли, куда она поехала. Пока разобрались…
– Ты подставил меня под пули! А беременную девочку послал на собственную смерть!
– Да какое мне было дело до какой-то глупой влюблённой птички и её ещё не родившегося ребёнка?! – заорал полковник, а у меня внутри полыхнуло, задрожало от злости. Рванула ручку на себя и на полном ходу влетела в помещение. В голове гудела только одна мысль: наброситься на это чудовище и расцарапать в кровь его лицо, вырвать все до единой волосянки на голове. И придушить!
Но добраться до полковника так и не удалось: Кирилл перехватил меня за талию в шаге от сидящего на стуле мужчины и прижал спиной к себе. Я вертелась, изворачивалась.
– Ангел, успокойся, – прохрипел он. – Ангел… Если ты сейчас не успокоишься, то у меня разойдутся швы.
Испугавшись, я замерла в его руках. Бросила тяжёлый взгляд исподлобья на полковника. На его лице не дрогнул ни единый мускул.
– Боевая птичка, – ухмыльнулся он.
– А вы – чудовище!
Несколько томительных секунд он молчал. Но это молчание, обладало, пожалуй, высшей степенью красноречия.
– Послушайте меня оба, – чересчур спокойно сказал он, а я только сейчас заметила, на его левой скуле багровел огромный кровоподтёк. – Каждый из нас ценит свою жизнь превыше прочих. – Я уже открыла рот, чтобы возразить, но не успела. – За редким исключением, птичка, – стегнул меня ледяным взглядом. – Я должен был сделать выбор и я его сделал: две ваши жизни против тысячи загубленных жизней ребят.
