– Я не злюсь на тебя. Ты же это понимаешь?
Хотела тоже покивать, но обида из глубин души поднялась такой волной, что я вновь захлюпала.
– Ты думала, я на тебя сержусь? – Рома взял меня за плечи и немного отстранил от себя, чтобы получить возможность увидеть мое зареванное лицо. – Нана…
Он вздохнул. И именно вот так я поняла, почему он назвал меня ребенком. Ведь только дети думают, что мир вращается вокруг них. Он сосредоточенный, серьезный, считай, все за меня сделал, и того же отношения к сегодняшним событиям ждал от меня, а я… А я безалаберная, обиделась вот. Да, я до сих пор не чувствую никакой опасности или страха! Ну, чушь же: отрава в вине и пироге. Театральная драма какая-то, ненастоящая. Сплошные декорации и бутафория.
Рома потянулся, снял с ручки шкафчика полотенце и не торопясь, бережно вытер мне им глаза. Я отчетливо понимала, что он стирает остатки размазанной по скулам и векам косметики, и не шевелилась.
– Давай-ка ты возьмешь свой кофе, сядешь за стол и подождешь, пока я быстро ужин сделаю.
Ужин?
– Там мясо, – всхлипнула я.
Рома мягко улыбнулся.
– Мы пока твои продукты есть не будем. А чуть позже, вообще заменим все в твоем холодильнике. Не возражаешь?
Вот теперь он относился ко мне истинно как к ребенку. Молодец, Нана, добилась. Я уныло отрицательно покачала головой. Не возражаю.
– Спать ближайшую неделю ты будешь в моей кровати. Хорошо?
Я согласно кивнула. Хорошо.
– Умница.
Он это мне уже говорил, только при других обстоятельствах и с другой интонацией. Предыдущий вариант мне нравился больше.
– Ну, не расстраивайся, девочка, – он мягко улыбнулся и чуть склонил голову набок, заглядывая мне в глаза. – Твой кофе готов.
Я тонула в глубокой темно-изумрудной зелени, позабыв про уныние и расстройство. Рома – удивительный человек. Увидев его впервые, я не смогла противиться его внешней привлекательности, когда он довольно нагло вторгся в мою квартиру со своими взглядами и подарком, я, не задумываясь, поддалась его очарованию, из-за него я иначе взглянула на свою семью, свою жизнь и на саму себя, а еще он мою жизнь спас. Невыспавшийся, голодный, он варит мне кофе и стирает слезы.
– Рома. – Мне очень захотелось выяснить здесь и сейчас. – А зачем тебе я?
Темные брови ушли вверх. Он рассмеялся.
– Что?
– Ты умный, серьезный, красивый, сексуальный, независимый. – С каждым моим эпитетом в зеленых глазах загорались новые искорки смущения. – И ты… Ну, ты через многое прошел, а я…в сравнении с тобой, я вроде тепличной… Домашняя я. И глупая, кажется.
Рома честно дослушал до конца, стараясь не смеяться, хотя я видела, что его так и тянет.
– Нана. – Он все-таки развеселился и надавил мне на кончик носа указательным пальцем. – А зачем мне кто-то вроде меня? Я не выдержу! Мне нравится слушать про папа`, мама`, Додо и Кики. Мне нравится, что на имени Додо я думаю о пицце, потому что это смешно. Смешно же.
Я тихо фыркнула, но заулыбалась в ответ.
– Мне нравится, что ты рассуждаешь порой, как невинный ребенок, – это мило и соблазнительно. Я устал от боли и от ее последствий в душе. Хочу покоя. Так что тут уместен зеркальный вопрос: зачем я тебе? Ну, кроме того, что я сексуальный и красивый.
Я снова фыркнула, на этот раз громче. Дурень! Не обязательно все всегда сводить в шутку.
– Все! – Он вдруг встрепенулся, не позволяя мне ответить, каким-то чудом вскочил на ноги и меня при этом приподнял. Я аж взвизгнула. Звук ему, очевидно, понравился, и в следующее мгновение я была уже не у него на руках, а свисала с его плеча вниз головой.
– Рома!! – Получилось очень тонко и по девчачьи. Я вцепилась пальцами в пояс его джинсов.
Он дернул плечом, поправляя меня на нем, и, я готова поклясться, с энтузиазмом шлепнул меня ладонью по попе.
– Рома!! – Взвизгнула я еще громче.
Я же сурово это делаю! Что происходит?!
– Пошли, – скомандовал он и направился в гостиную.
Куда мы?
– Я сама ходить умею!
Вместо ответа я получила укус. Было не больно, но это уже переходило все границы! Я от эмоций аж выпрямилась и задела головой люстру.
– Не буянь. – Ему явно было весело. – Запасных лампочек у меня нет.
Мы миновали гостиную и, думаю, оказались в спальне. Когда меня аккуратно на мягкий матрас скинули, поняла, что не ошиблась.
Роме правда было легко и весело. Он с нескрываемым удовольствием поцеловал меня в губы, и это было не мимолетное касание, а страстное обещание, от которого по венам заструился жар.
– Отдыхай. – Он оперся лбом о мой лоб и прикрыл веки. – Еду я закажу, а заодно покопаюсь в твоем шкафу на предмет того, что ты сегодня наденешь. Не возражаешь?
У меня сил хватило только на то, чтоб отрицательно головой покачать, насколько это было возможно в таком положении. Все так же, не открывая глаз, Рома заулыбался. Ответ ему понравился.
Он тихо, как будто решительно выдохнул, поднялся, чмокнул меня в лоб и убежал. Потом вернулся, поставил на подоконник мой кофе и снова умчался. Я осталась наедине с собой и комнатой, которую видела единственный раз в жизни, в собственном бредовом видении.
Вот она, святая святых! Помню, в Канаде ребята сверстники из компании, в которую я довольно легко, в сравнении с русской школой, влилась, как-то признались, что побывать в комнате Наны – это что-то невероятное. Я тогда удивилась, а теперь, кажется, поняла, о чем шла речь. Это же…не знаю…как в квартиру какой-нибудь рок-звезды попасть. Нечто за гранью! Благоговение, замирающее дыхание и предвкушение.
Потолок был обычный, белый, крашеный. Я опасливо повернула голову налево. Там была стена и прикроватная тумбочка, маленькая такая, деревянная, с двумя ящичками, а на ней стояла милейшего вида лампа с классическим английским абажуром – все, как в моей галлюцинации. Справа были окно с серой римской шторой и ярко-алый стакан на подоконнике. На стакане виднелась надпись. Увлеченная особенностями вкуса Ромы к кухонной утвари и посуде, я поднялась с упругого матраса, взяла стакан за ручку и поднесла его к глазам.
«Be mine!» – заявляли размашистые белые буквы.
Внутри зародилось чувственное тепло и расползлось по телу.
Он это нарочно? Ох, конечно, нарочно, Нана! Это же Рома! С просьбы на желтом стакане прошло почти двое суток, глупо задавать подобные вопросы. К тому же, он тебя за попу укусил.
Нахал.
Я с совершенно особым удовольствием поставила локти на подоконник, глотнула горячий сладкий капучино и осмотрела осенний лес за окном, точнее лесопарк, но в Питере, как и в Канаде, это не имело значения – выглядело одинаково. У меня из окон открывался вид на прогулочный променад. Звучит многообещающе, на деле же стук колес малых грузовиков по утрам, подъезжающих к магазинчикам, и крики маленьких детей с утра до вечера. Я наивно полагала, что с малышней родители будут прогуливаться во внутреннем дворе, прямо на детской площадке, куда мои окна не выходят, но оказалось, что мамам с колясками интереснее ходить взад вперед меж витрин и лавочек. Такая незадача.
