Рома выдохнул. Кажется, это была усмешка, смешанная с восхищением.
– Нана, нельзя быть такой доступной.
Он зацепил зубами топ и задрал его, обнажив грудь. Я прикрыла глаза и выгнулась, прошептав:
– Нельзя?
Горячий язык Ромы коснулся моего соска. Я непроизвольно запустила пальцы в волосы на его затылке. Кажется, мой вопрос заставил его заурчать, это был тихий гортанный звук, интонацию которого я совсем не уловила.
Он вдруг приподнял голову, а его рука перестала поглаживать внутреннюю поверхность моих бедер под шортами, мне пришлось отпустить его волосы. Будто из сладкого огня в холодную пустоту бросили! Напуганная таким поворотом, я открыла глаза, но быстро вернулась к прежнему пламени. Зеленые омуты с восторгом изучали мое тело. Рома над чем-то таким еще несколько секунд раздумывал, а после сел между моих ног, медленно раздвинул их шире и большим пальцем провел по тонкой полоске ткани между бедер, что в таком положении фактически ничего не прикрывала. Я зажмурилась и застонала, остро ощущая, как шелк при соприкосновении с кожей пропитывается влагой.
– Ты такая красивая, – хрипло пробормотал он. – Тебе нравится, Нана?
Рома резко склонился, и место его пальца занял язык. Я вздрогнула, но лишь бедра приподняла навстречу его горячему дыханию.
Да, я красивая и доступная, и развратная, и мне безумно нравится быть такой с тобой! И меня сводит с ума мысль, что ты со мной можешь делать все, что пожелаешь!
Даже сквозь ткань я уловила эту бесподобную разницу между ласками рук и языка. Сейчас было нежнее, изощреннее. Временами, когда его колючая щетина задевала бедра, я чуть остывала, отвлекаясь на посторонние ощущения, и вновь вспыхивала. Невозможный чувственный маятник.
Боже, я никогда не думала, что парень может одеть девушку, чтобы заняться с ней любовью! Звучит так абсурдно, а на деле так сладко.
Ласки прекратились. Я успела открыть глаза, но не более, прежде чем Рома поднял меня с кровати и посадил к себе на колени. И это поза совсем не напоминала прошлые. Я сидела лицом к нему, обхватив его бедра ногами. Там, где только что был его язык, грубая джинсовая ткань впивалась в нежную кожу сквозь влажный шелк. Рома не позволил топу опуститься, закрыв грудь, напротив, он его задрал чуть выше.
– Нана, – я видела пламя в его глазах, – девочка, ты ведь повторишь сейчас то, что делала своим ротиком вчера.
Не дав мне задуматься, он положил ладонь на мою скулу и поднес большой палец к моим губам. Я послушно открыла рот и лизнула его языком, заставив Рому резко выдохнуть, а после, отбросив всякую логику и мысли, обхватила губами и чуть опустила голову, вбирая палец глубже. Мой соблазнитель протяжно застонал.
Одновременно я начала двигать бедрами, тереться о его пах.
– Нана, – теперь это был не стон, а сиплый, надрывный шепот.
Вторая его рука накрыла и чуть сжала мою грудь.
Кажется, прелюдию этот парень обожал не меньше, чем сам секс. Даже не так. У него все было прелюдией к сексу, я сама была прелюдией. Он легко и естественно наслаждался мной, не торопился, но и не затягивал, не скрывал своих эмоций. А еще Рома ни разу не пытался делать что-то нарочито или словно по инструкции, он всегда исходил из сиюминутных желаний, которые просто озвучивал.
Я держалась за его талию и двигалась все быстрее, лаская его палец языком. Порой я бросала взгляды из-под ресниц, убеждаясь, что он сходит с ума не меньше, что все так же пристально наблюдает за мной. Его ладонь плавно спустилась с груди на бедро – будто ритм мой осознанно чувствовать хотел.
Боже, он…amant doux et passionné…Рома. Рома… Я почти кончила, почти…
Если бы это еще входило в планы чертова демона!!
Меня опять лишили всего и опрокинули на спину.
– Рома! – взвизгнула я, разъяренная подобным поворотом.
Он засмеялся.
– Да, Нана?
Я зарычала. Таким тоном произнес! Нарочито невинным.
Менее веселым он, конечно, от моего возмущения не стал.
– Потом накажешь, – Рома со смехом стянул с меня шорты и вновь расположился между моих ног. – Сейчас ты будешь немного занята.
– Чем? – Он разденется? Я приподняла голову и с тревогой взглянула в искрящиеся лукавством зеленые глаза. Что опять? Мне больше нравится, когда он предупреждает!
Рома опустил голову, и я ощутила его язык в себе – что было довольно внезапно. Я хочу сказать, разве парни не начинают эту форму ласки как-то, как-то издалека? Боже! Стон вырвался сам собой. Он повторил еще раз, и еще. Я выгнулась, вздрагивая от каждого проникновения, а потом снова зарычала, потому что он перестал! Он снова меня оставил!
– Нана, – со смехом Рома потянулся, поймал мою кисть, поднес к своим губам и лизнул ладонь, – покажи, где ты чувствуешь острее всего.
Что? В каком смысле «острее»?
Я приподняла голову и испуганно взглянула в зеленые глаза.
– Ты же послушная девочка?
Да.
– Тогда покажи.
Он опустил мою кисть и… Боже, это самое бесстыдное, что я только могла бы себе представить, что я могла бы сделать! Но я…я сделала. В самом деле, помогая себе второй рукой, раскрыла себя и кончиком указательного пальца показала, где прикосновения ощущаются острее всего. А он наблюдал так внимательно, и я совершенно не могла прочесть его эмоции. Кажется, я оказалась не очень симметричной девушкой. Что если это странно, и ему не понравится?
Стоило мне убрать руку, как Рома склонился, и его язык точно скользнул по указанным мной линиям. С первым же прикосновением я выгнулась и закричала, растеряв все мысли и сомнения. Это было не потрясающе и не восхитительно, это было сладкое болезненное безумие, которое изводило меня и не кончалось. Он проводил упругим влажным кончиком языка по гиперчувствительным нервам снова и снова, игнорируя мои крики. Я не чувствовала тело, себя, не понимала, что произношу, я знала только эти дикие ощущения и власть Ромы над ними, надо мной. Я хотела, чтобы он остановился, и не менее отчаянно желала, чтобы продолжил. Меня трясло, я беспорядочно цеплялась ногтями за что-то над головой и звала. Его звала.
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Я хнычу? Я хнычу это вслух, как ребенок. Черт… И не могу кончить. Я отчаянно хочу, и не могу!
Пытка прекратилась, и я услышала свое собственное прерывистое дыхание и дикое сердцебиение, осознала, какая сильная дрожь пробирает тело, ощутила боль в пальцах от слегка надорванных ногтей. А потом Рома вошел в меня одним сильным движением, и сознание поглотила яркая вспышка блаженного освобождения. В свой хриплый протяжный стон я вложила всю беспомощность, восторг и благодарность, что испытала.
– Нана, – послышался шепот надо мной.
Он был тут, так близко? Я открыла глаза и, стараясь справиться с полной дезориентацией, взглянула в зеленые огненные глубины.
