Я задохнулась. С одной стороны от проявленной фамильярности, с другой стороны от дикого желания, за доли секунды накрывшего с головой, стоило его рукам обхватить мои бедра.
– Так что, Нана? Кто ты такая? – Его ладонь медленно погладила мою ногу. И ткань платья совсем не притупила ощущения от этого прикосновения, скорее наоборот.
Я прерывисто вдохнула, стараясь собраться с мыслями. Ему определенно нравилось произносить мое прозвище, и всегда с этой странной интонацией, от которой не оставалось и намека на детство. Нана в его устах – это что-то эротичное, дикое, завораживающее.
Чтобы выиграть время, я попыталась сесть. Рома помог мне, так что в итоге я опиралась одним плечом о его грудь, наши лица разделяло что-то около десяти сантиметров, и он еще ноги мои в коленях согнул, к себе ближе подтянул.
– Смотри-ка, – он не прекращал улыбаться, – целиком поместилась. Так и думал.
Я заворожено смотрела на его губы, длинные темные ресницы и никак не могла придумать достойный ответ.
– Итак, Нана, – он поднял на меня взгляд. – Что такая девушка как ты делает в семье, где есть папа`, мама`, Марк, Кики и кузина со сплетнями и французским?
Что?
– Нет, Ивонн я там вполне могу себе представить, – продолжил он с усмешкой. – А вот тебя не очень.
О боже! Так он смеется надо мной, и с самого начала подшучивал.
– Я серьезно, – будто мысли мои прочел и вдруг, действительно, перестал улыбаться. Чуть сощурился, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Почему Ивонн?
– В честь моей бабушки. Она умерла, когда ма… Ме, – я решила учитывать разницу произношения, – было двадцать.
– А сколько тебе?
– Двадцать три.
Уголок его губ чуть дернулся, но это точно не было насмешкой. Кажется, он так меня изучал, или что-то вроде того.
– Как зовут твою маму?
– Джульетт. – Я немного запнулась, сообразив, что имя, наверное, нужно пояснить, как в русской школе когда-то. В Канаде ничего такого не требовалось. Джульетт, как Джульетт, Нана, как Нана. Никаких вопросов у сверстников не возникало. – Она француженка русского происхождения. Ну, эмигранты семнадцатого.
Произнесла вслух и почувствовала себя так же глупо, как в начальных классах. Не самая моя любимая тема. Но Рома как будто и не заметил мой дискомфорт, и особого любопытства к теме тоже не проявил, кивнул и продолжил:
– А папа?
– Па… Папа, – мне снова пришлось изменить привычное произношение, – русский.
– Как звать?
– Михаил.
– Ивонн Михайловна, значит. – На губах Ромы появилась-таки легкая улыбка, но в ней тоже не было насмешки, только искренняя заинтересованность. – Кто такая Кики? И Додо?
– Дарина – еще одна кузина по папе. Констанция – мама папы. Вообще-то она ужасна. – Мне захотелось сразу предупредить. – Мама` называет ее авторитарной. Но папа` говорит, что она вовсе не авторитарная, а просто «взбалмошная бабка». Это цитата, – поспешно пояснила я и тут же замолкла.
Зачем я рассказываю о своей семье парню, которого знаю один вечер? Еще сутки даже не прошли с момента знакомства!
Рома засмеялся.
– Мне нравится твой папа`.
– Да? – Я слегка озадачилась. Он всерьез поставил ударение на мой манер. Почему?
– Чем ты занимаешься, Нана?
В смысле, где работаю?
– Художественную литературу перевожу. Но несерьезную, – добавила я.
– Несерьезную? – Его ладонь вновь прошлась по моей ноге. Он зацепил подол и медленно потянул его выше, а после запустил руку под юбку. Его прикосновение было таким нежным, таким возмутительным, а кожа такой теплой, что меня накрыл водоворот невероятных по силе эмоций.
– Ой? – Его лицо озарила ласковая улыбка.
Я снова это вслух сказала.
– Так что именно ты переводишь?
– Бульварные романы.
В качестве реакции у него получилось загадочное «хм». Я ощутила, как его ладонь медленно скользнула между моих ног, а потом выше. Я прерывисто вздохнула, растерянно глядя на его ресницы. Они такие длинные, густые и темные. О боже! Я вздрогнула, когда он коснулся…
– Какая влажная девочка, – прошептал он, прерывая мои беспорядочные глупые мысли, и осторожно погрузил в меня палец. – Ты ведь не против?
Он поднял на меня взгляд, и я почти задохнулась от странной животной темноты его расширившихся зрачков. К тому же, он, кажется, чуть согнул палец, а после довольно резко и ощутимо надавил на косточку, и… если бы я только знала, что в моем теле есть нечто подобное. Перед глазами запрыгали желтые точки. Я услышала хриплый не то стон, не то плач, но лишь мгновение спустя поняла, что это мой собственный голос, собственная реакция на действия этого парня. По телу запоздало пробежала волна мелкой неконтролируемой дрожи.
– Ты переводила такое в своих романах?
Нет! Боже, нет, ни разу!
Рома еще раз надавил, и дикая реакция накрыла меня с новой силой, только теперь прийти в себя он мне не позволил. Во мне оказались два его пальца, и так ощущения стали лишь острее. Я непроизвольно сжала бедра и выгнулась на его коленях, сама усиливая давление его руки.
– Ты хочешь больше, Нана? – прошептал он. Я слышала в его голосе лукавую улыбку.
Да! Черт, да!
– Тогда сожми меня сильнее. – Все мои желания были слишком очевидны для него.
Не раздумывая, я выполнила его просьбу и потерялась в собственных инстинктах. Разве могла я кончить так быстро, от таких незначительных действий? Но я это сделала. Просто сидя на коленях у парня, почти одетая.
Рома не спешил убирать руку, наоборот бережно поглаживал меня, отчего по телу разбегались десятки острых разрядов. Они не были приятными или неприятными, они просто были, словно все мои нервы превратились в оголенные провода. Я непроизвольно вздрагивала снова и снова, и это, кажется, очень нравилось автору моего состояния. Его глаза оставались все такими же черными.
– Так вот почему ты такая развратная. – Уголок его рта обозначил улыбку.
Что? Почему я вот? Я набрала в грудь воздуха – правда получилось нечто прерывистое и мало похожее на вдох, – чтоб вопрос озвучить относительно его утверждения, но не успела. Прозвучал звонок домофона.
– Гости еще явиться могут к тебе? – Его брови вопросительно приподнялись.
– Не… Эт. – Мало того, что вдох потратила не на то, так еще и связки подвели. Звучало чересчур тихо и хрипло.
– Тогда это ко мне, – широко заулыбался Рома. Его рука довольно резко сменила стратегическое положение. Он меня приподнял и пересадил с себя на диван, а потом ускакал открывать мою дверь кому-то, кто почему-то пришел к нему.
