А вот этот вопрос Лик уже слышал и ответ злоумышленника знал. Скирон усмехнулся:
– Я отвечу на вопросы, но только четвертой. Помнится, месье Гийом обещал познакомить.
Лои скрипнул зубами. Нефилим понял комиссара без слов.
– Да, давно я с вами, господа, но старику зла не причинял. Его убила болезнь и одиночество. Кости под хижиной уложил, а маниту упокоил. Я не злопамятный. Учитель искренне восхищался волком. Умный волк был, хитрый.
Лугару оскалился, в глазах его на мгновение блеснули слезы и пропали. Лик положил руку на плечо Лои. Большего выражения сочувствия со стороны чужака комиссар бы не принял.
– Машину подогнать поближе? – Кремер может и был паршивым следователем, но созданием был прекрасным. Служебный автомобиль жандармерии был припаркован всего в паре метров от того места, где сидела Козлова, и перегонять его ближе не имело никакого смысла, однако Жан был об этом осведомлен. Все, чего добивался альв, – отвлечь руководителя, наставника и друга от горьких мыслей. Лик чуть внимательнее вгляделся в сущность помощника комиссара.
– Лои, а вы ловили когда-нибудь лихо одноглазое?
Гийом, которого поставил в тупик глупый вопрос Жана, недоверчиво взглянул на бога:
– Что? Д-да, – после недолгой паузы добавил лугару. – Давно было дело. А это тут при чем?
– Оно в вашего помощника плюнуло.
Уши альва удивленно засияли.
– Он сам по себе рассеянный, а с плевком еще и все неудачи собирает. Ему в больницу надо.
Лои сурово оглядел перепуганного Жана.
– Я не знал, клянусь, – прошептал Кремер.
– Весело с вами, – с улыбкой прокомментировал происходящее Скирон.
– Зачем тебе Козлова, урод? – вмешался в диалог Инмутеф.
Скирон вновь неопределенно повел плечом:
– А тебе она, Нечери, зачем?
Лик не обратил никакого внимания на перепалку. Он поднял глаза и улыбнулся одной из сопровождающих камер.
Руся поняла команду. Пропев новые настройки, она собрала большинство пыли, оставив в качестве сопровождения группе только один световой элемент. Затем перебралась на заднее сиденье машины, легла так, чтоб снаружи остаться незаметной, и приступила к выполнению заранее обрисованной шефом задачи. Злодей отчего-то отчаянно жаждал увидеть ее любой ценой, но для чего Лик во временных цепях не разобрал, поэтому разработал обходной маневр.
Изрядно волнуясь, ведьма прикрыла веки и тихо замурлыкала. А снаружи пыль взметнулась вихрем, закружилась и собралась на капоте в подробную копию Маруси. Серебряная статуя с минуту посидела недвижно, обрела цвета и лишь затем шевельнулась. Открылись глаза, ветер тронул распущенные рыжие волосы. В таком виде ее и застал Скирон.
Нефилима будто током ударило. Он замер и уставился на ведьму немигающим взором. В ответ она состроила удивленное лицо. Был один недостаток у проекта: говорить копия не могла. Все дело в том, что для собственной реализации такого уровня сложности у Руси не было времени, поэтому она воспользовалась кодом, который честно своровала у военных еще будучи в подчинении у Лебедева. Шут никогда не мог устоять перед интересностями, которые плохо лежат. И вот как раз в этой версии не было голосовой функции. Отчего-то в техническом задании у пятнистых яиц пункта такого не имелось. Так что Козловой пришлось выкручиваться.
Скирон сделал несколько неуверенных шагов навстречу Марусе, но был пойман под локоть Ликургом.
– Твоя часть сделки, – напомнил ему Эйдолон.
Нефилим глубоко вздохнул, чуть запрокинул голову и устало прикрыл глаза.
– Арно нашел способ накладывать краткосрочное расслоение реальности без сложной подпитки.
– Место, – нетерпеливо скомандовал Лои.
– Как думаете, Аима интересовало что-то, кроме одиночества и тайн?
– Лагерь, – прошептал Гийом и уже громко добавил. – Бегом! Жан, давай по внутренней связи все службы к лагерю выживания!
Кремер засуетился.
– Понял.
Нефилим обратился к Марусе:
– Без тебя никого не найдут.
Она нахмурилась и спрыгнула с капота, как бы намереваясь сесть в машину.
– Вспомни меня, – пробормотал на давно потерянном Иномирном языке Скирон ей вслед и перестал дышать. Лик, Инмутеф и сама Руся пытались спасти безумца, но обратить действие поцелуя смерти никто из них не смог.
Костя озадаченно смотрел на седую женщину. Она казалась ему знакомой и незнакомой одновременно, родной и неродной, дружелюбной и враждебной. Странное впечатление, тем более о незнакомом создании.
– Кто вы? – как можно вежливее проговорил Ивченко. – И где я?
– В Пустошах, – улыбнулась бабушка и протянула ему морщинистую ладонь. – Пойдем.
– Куда? – Костя недоверчиво сощурился. Только теперь он понял, что сидит на земле, а вокруг стоит невероятная оглушающая тишина.
– Погуляем, побеседуем.
Костя нахмурился и попытался понять происходящее и уложить ответы в нужное положение внутри себя. Мысли путались, а слова женщины отчего-то не складывались никуда. То есть он их понимал и осознавал, но вот приобщить их к общей памяти не мог.
– У тебя сейчас нет памяти, – подсказала бабушка. – Встань.
– Почему? – Костя принял протянутую руку и позволил старушке поставить себя на ноги. Невероятно сильная оказалась женщина.
– Она тебе сейчас в том виде, в котором сложилась, не нужна. Она немного ненастоящая была.
– Почему?
Костя уже не пытался мыслить самостоятельно, только опирался на странное создание и послушно шел по предложенному пути, как интеллектуально, так и физически.
– Зови меня Нинхурсаг, когда я женщина, и Мудрец, когда я мужчина. Так величают меня ангелы и их создатель. Или же Матерью, как призывает меня все живое на этой планете.
Ивченко понял, что ответы, которые он слышит, на самом деле укладываются в уме, просто там еще слишком пусто для стройной системы или хоть какого-то подобия каталога.
– Ты там и тогда, где и когда я ждала тебя. Ты тот, кого я выбрала, – Нинхурсаг чуть отступила в сторону и подтолкнула спутника вперед, прямо в открывшийся дверной проем.
Маленькая комната в покосившейся избе, цветные занавески на окнах, видавшая виды кухонная мебель, старенькая плита, закопченный чайник и ведро с водой. Костя мгновенно узнал это место. Дом его матери. Она умерла давным-давно, оставив в детском разуме неизгладимый след забытых картин, звуков, вкусов и запахов. Мама зашла в комнату с корзиной яиц, не обратив никакого внимания на незнакомого молодого человека, будто невидимка он. За собой она вела пятилетнего мальчишку с густой всклокоченной шевелюрой.
– Это я, – вспомнил Костя. – А это ты.
