Он взглянул в позабытое лицо Нинхурсаг. Теперь она выглядела старше.
– Жизнь человека скоротечна. Я прожила ее достойно.
Комната исчезла, и Костя вновь оказался посреди пустыни наедине с матерью. Нинхурсаг склонилась к сыну и заглянула ему в глаза.
– Вспомни все, что позабыл.
И разум послушался чудную старушку. Ивченко вдруг подумал, как глупо он вел себя последние годы, ровно с того момента, когда впервые ощутил в себе силу жизни второй родной планеты, а через ее маниту и силу первой. Оба мира были ему родными, он был частью энергии обоих.
Нинхурсаг родила его человеком, но подарила плоть и кровь, способную вынести силу собственного наследственного маниту.
– Зачем так сложно?
Женщина улыбнулась и обняла сына.
– Я должна была спрятать тебя, как можно надежнее. Ангелы находят и уничтожают всякого, кто способен развеять их будущее. Теперь ступай, – она отстранилась, – они ждут тебя.
– Кто? – Костя растерянно уставился на лицо матери. О чувствовал себя опустошенным и дезориентированным. – Подожди. Мне нужно больше вре…
Договорить не получилось, голос утонул в диком истошном вое, который издавала юная волчица. Нинхурсаг исчезла, оставив сына в предрассветном лесу. Он стоял на поляне, освещенной первыми лучами дневного светила. Пейзаж был восхитителен: по правую руку возвышались величественные горные вершины, слева с шумом несла воды быстрая река. Только Костю природные красоты не заинтересовали.
Здесь среди маленьких деревянных бараков протянулось каменное здание, одетое в железные клетки. Невольно вспомнились земные зоопарки. Там животных так же содержат. Теплое помещение и открытая «прогулочная» камера площадью в несколько квадратных метров, даже отверстия для кормления имелись. Все клетки были пусты, только из одной Маруся, Ликург и еще несколько созданий вытаскивали истошно воющую волчицу. Она корчилась от невыносимой, нестерпимой боли.
Медики уложили ее в блок и приступили к диагностике на месте. Одно из здешних особенностей: из-за многочисленных энергетических связей, которые создания частенько разрывали и создавали с нуля, транспортировка могла стоить девушке жизни.
– Лои, – Лик взял за плечи рычащего оборотня и чуть отодвинул в сторону. – Ты мешаешь им работать.
В глазах лугару светился страх и ужас.
«Закрой глаза, вдохни и посмотри на мир иначе», – вдруг раздался в мыслях голос матери.
Костя послушно выполнил рекомендацию. Глубоко вдохнув, он поднял веки. Мир не изменился. Ивченко видел его таким же, как и прежде, но теперь он, наконец, понял что именно видит и видел всегда. Цвета и формы – вот то, что воспринимает человек и большинство созданий. Энергия – то, что всегда видел Костя. За годы жизни среди людей он привык обрабатывать информацию в адаптивном ключе. Теперь в адаптации не было никакого смысла.
Костя стряхнул оцепенение и уверенно направился к медикам. Девушка не умрет, но умрет крошечное создание внутри нее с невероятным и крайне нестабильным маниту. От боли страдала не она, а ее плод. Волчица всего лишь, будучи в бессознательном состоянии, отражала эмоции своего дитя.
Врач склонился над пациенткой и приготовился читать обезболивающее, не понимая, что посторонняя энергия только усилит страдания ребенка и скорее всего приведет к летальному исходу. Костя с разбега оттолкнул медика, не позволив ему закончить наговор.
– Ты?.. – начала возмущаться Маруся, но не закончила. Лугару вырвался из рук бога и одним прыжком преодолел расстояние до Всемилы. Пустой медблок жалобно пискнул и качнулся под весом разъяренного оборотня. Костя уложил волчицу меж корней вековых сосен на влажную перину мха. Насыщенная изумрудная зелень мгновенно среагировала на мысли сына великой матери и приняла в свои объятия страдающее создание. Папоротники склонились к русым волосам затихшей вдруг Всемилы, мох и корни окутали ее, погружая все глубже в плодородный слой земли.
– Вон он! – послышался издалека крик. Это кто-то из спасателей очнулся от ступора и осознал, что пациентка не исчезла, а перенеслась вместе с похитителем на десяток метров вглубь леса.
– Что ты делаешь? – Лик задал вопрос тихо, слабо рассчитывая, что мальчишка услышит, но все же рассчитывая. И не ошибся. Леший прошелестел листвой в ответ:
– Они ее убьют. Доверьтесь. Я знаю, что делаю. К тому же вы не войдете сюда, пока я не разрешу.
Костя внимательно следил за циркуляцией энергии внутри хрупкого девичьего тела. Тонкие потоки, исходящие от корней, все сильнее пронизывали волчицу и ее дитя. Направляемые сыном Нинхурсаг, они не просто стабилизировали силу плода, они исправляли его измененное маниту. Чье-то искусственное и довольно грубое вмешательство едва не убило еще не сформировавшегося малыша.
– Девочка моя, – прошелестел влажный туман.
«Морок», – вспомнил Костя то, чего не ведал. То были не его знания, а знания матери-природы. Она ко всякому созданию по имени обратится, коли захочет.
Хранитель волчицы, в отличие от остальных, угрозы процессу излечения не представлял, потому Костя его в круг впустил. Морок окутал Всемилу мягким коконом и принялся показывать радужные сновидения и ей, и ребенку.
Так и проспала хрупкая полуобнаженная девушка меж зелени и корней в сырой теплой земле несколько часов. Ей снились самые сладкие сны. Спокойная нежная улыбка озаряла ее лицо, даря внешний покой второй своей половинке. Лугару перестал беситься. Теперь он сидел подле ели, что упрямо отказывалась подпускать его к любимой ближе, и не сводил с волчицы напряженных глаз. Стоило Лои сделать хоть шаг в сторону Всемилы, как дерево оживало и окутывало его ветвями, тонкие корни выбивались из почвы и крепко хватали за ноги. Он там не один такой был. Ликург и Маруся, Жан и Нечери, спасатели, ажаны – круг вынужденных зрителей был велик. Криминалисты и те нет – нет, да подходили взглянуть на чудного лешего и испытать действие природного щита на себе. Но никто из присутствующих не чувствовал того, что чувствовал Лои. Бессилие, страх и отчаяние. Лишь улыбка Всемилы и присутствие Морока рядом с ней давали лугару возможность контролировать себя.
– Все, подходите, – наконец объявил Костя и направился к Лику.
Маруся перевела взгляд с заметно усталого Ивченко на профиль шефа. Все, что происходило этой ночью, казалось странным сном, и только Лик оставался для нее реальным. Непоколебимый и спокойный при любом развитии событий.
Дневное светило давно показалось над горизонтом, пробуждая землю ото сна. Пробудило оно и Русю. С ее глаз окончательно слетела пелена. Все это время она вела себя будто неверно сложенный наговор: вроде работает, да не так как надо, то тут в течении энергии разрыв, то там. Но в этот предрассветный час все изменилось.
– Я сын Нинхурсаг, вы зовете ее Пустошами. Волчица и ее дочка в полном порядке. Они скоро проснутся и не вспомнят пережитый кошмар. Не пытайтесь достать из памяти Всемилы то, чего там уже нет. Я направляюсь к Ярославу Сергеевичу. У нас незаконченный разговор.
