– Как умер криптограф?
– Выкопал в лесу яму, построил резной свод над ней, лег в нее и отравил сам себя.
Зверобой сначала хмыкнул, потом нахмурился.
– Как выглядел свод?
– На пяти опорных столбах пятискатная крыша, резные перила по краю котлована. Резьба и роспись с растительными мотивами.
Зверобой уточнил имена криптографа и перводчика, на всякий случай повторил их четче для записи.
– Вы знаете, где взял книгу Колибри?
– Нет.
– А сами вы пытались перевести книгу?
– Да.
Гонимый страшной догадкой, черт вскочил и, не прощаясь, покинул собеседника. Связаться с Клеоменом удалось не с первого раза.
– Ну, как? Удалось что-то выяснить? – без предисловий начал Клеомен, когда Зверобою все же удалось дозвониться.
– Останови Мосвен! Закройте рукопись! И не трогайте ее! Лучше из кабинета удите!
– Что? – в голосе собеседника послышалась тревога.
– Маниту фонит или что-то в этом роде! – Зверобой почти зарычал, но напрасно. Клеомен был не из тех созданий, которые долго ориентируются в реальности. Инструкцию сослуживца он исполнил быстро.
Вернувшись в главное здание Интерпола, Зверобой застал спасенных коллег в кабинете. На двери красовался штамп отдела зачистки.
– Не фонит, – встретила его Мосвен. – А где Харикон?
– В безопасности. Вы в порядке?
– Что ты выяснил? – кивнул Клеомен, сощурившись. Уклончивый ответ относительно местонахождения феникса ему не понравился.
Не говоря ни слова, Зверобой прошел до стола Мос, достал диктофон и включил запись.
– Теоретически, мы должны были передать рукопись сами знаете куда, как только установили ее авторство, – прокомментировала кошка, когда голос Твари произнес последнюю реплику.
– Как только достоверно установили авторство, – уточнил Зверобой.
– Значит, с ума сходят, – Клеомен задумчиво постучал пальцами по столу.
– И Массимо Колибри всплыл, – добавила Мос.
Зверобой кивнул.
– Ладно Массимо, – продолжила она. – Но инсталляция с мумией и могила криптографа! Сдается мне, пора вызывать шефа.
– Не пора, – мягко ответил Клеомен. – Нам с тобой сначала надо оформить тэнгу и его возлюбленную. А наш коллега пока постарается за это время отыскать свою Птицу.
– Отыска… – начала Мос и осеклась. – Хорошо.
Она успела узнать Нефера за этот короткий срок близости. Он никогда не брал руководство ситуацией в свои руки, если того не требовала крайняя необходимость. Раз Клеомен сказал, что так надо, значит не имело смысла переспрашивать или уточнять.
Казалось бы, столько лет провела с ним бок о бок, а разобралась в его характере только теперь. Всегда молчаливый, исполнительный, спокойный и скрытный, Клеомен оказался истинным сыном своих двух родов. Привлекательный, страстный, властный, хитрый, как истинный черт, он в то же время был нежным, честным, проницательным и искренним созданием с обостренным чувством справедливости. Могла ли она предположить, как много теряла, не замечая его любви и не замечая своей. Мос видела его взгляды, его отношение, и это молчаливое ненавязчивое обожание, утолявшее ее боль первое время, постепенно стало доставлять кошке удовольствие, давать уверенность в себе и своих силах. Что удовольствие перешло в необходимость, она заметила слишком поздно. Мос не знала, кто и почему спас ее Нефера, но была безгранично благодарна этому созданию или созданиям.
Зверобой нервно дернул носом, его рога засветились, хвост застучал по полу. Не говоря ни слова, он развернулся и вышел за дверь.
– С ней все в порядке? Может, помощь нужна ему? – Мос с тревогой взглянула в глаза Клеомену, но тот лишь ласково улыбнулся.
– Нет. К нам она не пойдет, а он ее быстро отыщет. От влюбленного черта не спрячешься.
Зверобой отпрыгнул от двери, выдав свое присутствие. Тренированный слух кошки конечно уловил тихий подозрительный шорох, и собеседники умолкли.
– Чтоб вас, – зло прошипел Зверобой и направился к спусковой шахте. – Влюбленный черт? Это я то?
Он презрительно рассмеялся.
– По себе судишь, богатый мальчик?..
Зверобой оскалился. Ковровое покрытие в холле зашипело от голубых искр, слетающих с кончика хвоста. Черт был в бешенстве и не мог контролировать свое маниту. Администратор в холле хмуро проследила за нерадивым сотрудником. Только сменилась, а уже уборщицу вызывать. Ковер поглощал огненную энергию, преобразуя ее в фиолетовую каменную крошку. И, как обычно, проблемы исходили от «4А5». Девушка укоризненно покачала головой. Не зря последние сутки по острову бродили слухи о том, что команду расформируют. Они и так слишком долго проработали.
– Я? Влюбленный? – продолжал неистовствовать Зверобой уже на парковке. – Я?!
Он хлопнул дверью и завел двигатель. Радио тихо ответило композицией, которую совсем недавно Жар-Птица старательно выводила, сидя на стуле у входа в кабинет. Черт растерянно уставился на приборную панель. Глубоко внутри резко выросла отчаянная нежность и заполнила всю его сущность, растворив гнев. Потух он так же быстро, как и загорелся.
Зверобой обессиленно откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и глубоко устало вздохнул. Перед внутренним взором предстала беловолосая девчонка с отливающей золотом кожей и стройным гибким телом. Она сладко пахла дымом, звук ее мальчишеского голоса выводил черта из равновесия. Воспоминания о поцелуе отозвались мучительным томлением.
– Так не бывает, – Зверобой испуганно дернулся и открыл глаза.
«Он ее быстро отыщет. От влюбленного черта не спрячешься».
Слова Клеомена вновь обожгли разум.
– Ценности, которые ей надо продать, – вспомнил неожиданно Зверобой. – Ценности…
Продолжая рассеянно бормотать себе под нос, он выехал с парковки, миновал КПП, спустился в город и понесся воскрешать старые связи в мире, с которым давно распрощался.
Гнев утих не сразу. Харикон около получала парила над землей, озаряя небо светом огненных крыльев. Лишь затем, когда мысли прояснились, она смогла трезво оценить произошедшее.
«Мне? И не скажешь? Я же твоя любовь».
Он произнес это с издевкой, голосом, полным неуважения. Феникс приземлилась на крышу высотки и уселась на перила, свесив ноги вниз. Под ступнями простирались редкие низкие облака и тусклые на фоне предрассветного неба огни города. Искусственный остров темной тяжелой махиной висел напротив.
Для этого мужчины женщины не играли важной роли во Вселенной. Он оставлял за собой право решать, кого и как он может любить, но быть объектом любви считал недопустимым и, более того, унизительным. Он счел женщину глупой и недостойной лишь за то, что она высказала вслух свои мысли. Убеждения этого черта вели его по пути, на котором нет места свободной птице. Харикон презрительно фыркнула. Она с легкостью могла ответить, почему боялась и избегала его первые минуты, но тон его голоса остановил от опрометчивого шага. Не напрасно. Взглянув на остров в последний раз, она решительно оттолкнулась от края и спрыгнула вниз. Крылья вспыхнули за спиной, поймали восходящий поток и понесли девушку прочь от пробуждающегося города туда, где она хранила материальные свои блага. Пусть пламя вспыхивало тоской по избраннику, пусть мысли не покидали его, словно привязанные, Харикон была полна решимости следовать выбору. Она не станет игрушкой в руках бестолкового черта.
