Машина подпрыгивала на ухабах, рисунки плясали перед глазами Горицы, но она была уверена, что не ошиблась.
– Смотри.
Она обернулась к заднему сиденью и достала из коробки еще несколько листов.
– Вот ангелы. Мы знаем, что они существуют. Вот это я. А это точно ты. Посмотри, – Гор показала подряд три рисунка молчаливому собеседнику. – Он двигается точно как ты. И привычка бить когтями снизу вверх. Ее ведь редко встретишь среди котов. Всегда бьют сверху вниз или наискосок, а ты вспарываешь. Или вот.
Она протянула следующие листы.
– Это точно шеф. Только он встает вот так перед нами в случае опасности, а в бою часто бьет в прыжке.
Иму нахмурился и недоверчиво покачал головой.
– Да мало ли богов, которые в прыжке бьют. И не у тебя одной такая фигура. К тому же, мало ли где этот Ками нас видел. Мы вечно попадаем в передряги…
Горица не стала дослушивать возражения. Вместо этого она перетянула коробку себе на колени и начала в ней старательно ковыряться, просматривая рисунки один за другим.
– Что ищешь? – не выдержал леопард затянувшегося молчания.
– Лица. Их нет, – в голосе русалки звучало разочарование. – Здесь мы все. И ни одного лица.
Иму фыркнул.
– И что мы там? – слово «мы» он выделил. Булочка всегда была упрямой, но насколько, он начал осознавать только теперь. – Всех победили?
– Нет, – Горица отрицательно покачала головой. Сарказм напарника она пропустила мимо ушей. – Мы все умерли. Ангелов было слишком много. Здесь еще кое-что есть.
– Что? – Он объехал очередной поваленный ствол. Грунтовая дорога окончательно превратилась в еле заметную колею, ведущую сквозь лес. Кое-где уже успели прорасти молодые сосны, а валежник то и дело перекрывал проезд.
– Я только не понимаю. Это было до или после битвы? Или это отдельный сюжет?
– Покажи, – Иму покосился на коробку.
Горица вынула один из листов и продемонстрировала. Акварельный пейзаж изображал жуткую картину мертвой природы. Высохшая, серая растительность покрывала землю. Трупы животных и птиц устилали ее поверхность до самого горизонта. Серое пасмурное небо низко нависало над братской могилой. Следующий рисунок показывал зрителю ту же незавидную участь обитателей океана. Рыбы и млекопитающие мирно плавали на поверхности.
– С городами тоже самое, – прокомментировала русалка. – Не отвлекайся больше, а то врежемся.
– Псих какой-то. – У Иму по спине пробежал неприятный холод. Шерсть на холке встала дыбом.
Горица задумчиво изучила проявившуюся взъерошенную оболочку аниото. Леопард чувствовал, что она права, но признать этого пока не мог. Да и как? Битва с ангелами, уничтожение всего живого… Похоже на отвратительное пророчество.
– Ты теперь убеждена, что он это в рукописи Арно вычитал? И теорию твою подтверждает его могила.
– И Маруся, – кивнула Гор.
– При чем тут киборг? – Иму нашел ответ еще до того, как закончил произносить вопрос. – Змий задери!
– Ага. Она тут тоже есть, а умер Ками до того, как она с нами работать начала. Я только одного не понимаю: почему нет лиц? Все так тщательно, детально, но ни одного лица. И пыли у нее тут нет. По крайней мере, она ею не пользуется в бою.
Аниото тяжело выдохнул, и на этом диалог оборвался. Весь остаток пути они провели в полном молчании, занятый каждый своими размышлениями.
– Машинку хочешь? – Зверобой протянул Жар-Птице одну из своих моделек.
Девушка растерянно взглянула сначала на черта, потом на крошечный автомобиль на его ладони. За спиной Зверобоя тихо рассмеялся Клеомен.
Иму свирепо засопел. Мало прервали его законный выходной, лишили права на булочку, так еще и не слушают.
– Я слушаю, – угадала причину его возмущения Мосвен. – Вы собрали образцы, которые я просила?
– Да, – вместо леопарда ответила Горица. Она сидела за своим столом и созерцала статную фигуру аниото возле доски. Хищный, красивый, сексуальный. Особенно сексуальный, когда злой. Она отчего-то никак не могла перестать об этом думать. – Ты сама ими займешься? Хочешь, я Серхио позвоню? Он, оказывается, для меня что-то сделать может лично.
Иму дернул верхней губой, свернул снимки самодельной могилы Умэтару на доске и направился к триплексу, по дороге пнув стул Зверобоя.
– Слышь, ты! – огрызнулся последний, чем окончательно рассмешил Клеомена.
– Ну, я, – тихо, но внушительно, ответил леопард.
– А зачем мне машинка? – обрела, наконец, дар речи Харикон. Все эти странные создания ей стали казаться совсем странными, а особенно черт, в котором она увидела пару. Зверобой тут же позабыл о злости.
– Просто так. – Тембр его голоса прозвучал нежно и даже немного заискивающе.
Клеомен уронил голову на скрещенные на столе руки. Он и забыл, когда в последний раз так смеялся.
– Мы командира поломали, – вздохнула озабоченно Гор.
– Кто его командиром назначил? – пробубнил Иму.
– Знаешь, – обратилась Мосвен к русалке, – мне кажется, здесь не просто сюжет, а его развитие.
Кошка отсканировала рисунки сразу, как леопард с берегиней прибыли, и последние десять минут внимательно изучала их на экране своей станции.
– Да? – Горица оттолкнулась от края стола и подъехала на стуле к Мос.
– Он самоназначился, – подал голос Зверобой. Однако Иму ответ за примирительный не посчитал.
– Тебя не спрашивал!
– Ты какой-то странный. – Феникс подозрительно сощурилась. – Я тебя не понимаю. Ты что-то хочешь от меня?
– Тебя он хочет, – процедил сквозь зубы леопард.
Зверобой послал в адрес хищника недвусмысленное проклятие.
– Забери, – прорычал Иму.
– Меня? – искренне удивилась Жар-Птица.
– Ты права, – восхитилась Горица. – Как ты их выстроила? Там же нет нумерации, и намека на последовательность движений я не нашла.
– Тут подпись слева на каждом рисунке. На первый взгляд он ее ставил произвольно, но на самом деле она движется четко снизу вверх.
– Выведи на экран, – вмешался Клеомен. Он выдохнул, поднялся, на секунду замер, собираясь с мыслями, и направился к стене. Пора было начать управлять хаосом. Черт всегда ценил Лика за удивительную способность внушать окружающим уважение, никогда не умолял его значимости в качестве руководителя, но только теперь в полной мере понял, как непросто управлять «4А5».
Мос оказалась права. Всю поверхность экрана занял графический роман, повествующий о страшной кровопролитной неравной битве между созданиями и ангелами с эпилогом в виде постапокалиптических пейзажей умерщвленной планеты. Клеомен, не оборачиваясь, вслух отменил проклятие Зверобоя.
