– Кто-то, кажется, переобщалася с киборгом.
– Нет, – отрезала Мос. – Кто-то просто никогда не видел мое истинное лицо. А еще кто-то мог бы побояться за свои секреты.
Произнося последнее предложение, кошка исподлобья взглянула на аниото.
– Что? – растерялся Иму.
– Красивый эксперимент, да и ты гораздо сентиментальнее, чем можно себе представить.
Леопард оскалился и зарычал.
– Да какое право…
– Не сейчас! – скомандовал Лик. – Что было под печатью?
– Мы в одном из трех родовых поместий Гуфо. – Мос чуть потянула паузу, давая время коллегам осознать масштаб возникших у них проблем.
– Несколько столетий назад этот дом принадлежал дяде Арно по отцовской линии. Арно был единственным прямым потомком древнего рода, так что со временем собрал невероятную коллекцию из вещей, зданий и земель. После казни большинство объектов было обезврежено, затем распродано, передано в музеи или отошло непрямым наследникам. То, что обезвредить не смогли, изолировали и законсервировали. Интерполу поместье передали из-за действующего на тот момент соглашения между землями, на территории которых Арно держал свои лаборатории. Не удивлюсь, если список с рунами появился благодаря наследию Гуфо.
– Псих, – согласилась Руся. – Ты продолжай, я все слышала.
Лик напряженно следил, как Рыжик, старательно скрывая переутомление, опустилась на землю рядом с ним.
– Теперь про сам объект. Арно называл его "Дом отдыха дорогих гостей", он открыл это место почти сразу после смерти дяди.
– Странноватое место для отдыха. – Иму окинул оценивающим взглядом окружающую обстановку.
– Дорогими гостями тут были неуправляемые подростки. Оборотни без цикла, боги без родового барьера, ведьмы и ведьмаки с неугодным покровителем и тому подобное. Список детей тоже есть, и у всех минимум две пометки с отчислениями из других заведений.
Иму, Клеомен и Мосвен одновременно взглянули на Козлову, и только Ликург продолжил задумчиво разглядывать дробленый камень перед собой.
Руся нервно усмехнулась.
– Вы чего? Арно казнили до меня.
Мосвен смутилась:
– Да мы не поэтому. Случайно вышло. В общем, родители платили, и детей убирали с глаз долой. Всего за короткий срок существования заведения сюда поступили двадцать три создания. Договора не заключали, все было гораздо хуже. Родители или опекуны писали отказ от ребенка в пользу Арно. Если верить вступительному бюллетеню, Гуфо и его сотрудники обязывались обеспечить надзор, обучение и экспериментальное лечение постояльцев. Оплата содержания и лечения шла в виде благотворительных взносов.
– Сдавали и забывали, – тихо проговорила возле дверей Горица.
Иму сорвался с места и побежал к русалке. Лицо ее выглядело осунувшимся и заплаканным.
– Стоячая вода здесь помнит больше, чем мне хотелось бы знать, – всхлипнула Горица и, позабыв все обиды, едва ли не упала в спасительные объятия аниото. И заревела навзрыд. Из всех причитаний можно было явно различить только одну фразу: "зачем я спросила".
– Они там, за стеной. Все двадцать три. – Маруся очертила в воздухе круг. – Лежат в топях.
– В документах о трупах ни слова, – пробормотала Мосвен.
– Они сами не знали. Никто не пытался обезвредить эту землю. – Руся повернулась к шефу. – Он использовал магию Аптекарей. Здесь наш экран стоит. Если бы я не была наследницей, то погибла бы сразу при попытке начать исследование местности. И Мосвен бы тоже погибла…
Лик накрыл руку Маруси своей, вынуждая ее замолчать.
– Подожди. Дом опасен?
Руся отрицательно покачала головой:
– Нет. Гражданские здесь уже пятые сутки.
– На сегодня все, – громко объявил Эйдолон. – По номерам и отдыхать. Завтра продолжим.
– Руны особым объектам давали не господа из Интерпола, – продолжила Маруся, когда они с Ликом оказались в комнате наедине. – Это сделал сам Арно.
– Моя печать ей для доступа была не нужна, – кивнул бог.
– Это первое, что пришло в голову. Надо было как-то ее задержать, пока не сниму барьер. Кстати, отлично сработала. Я такого качества еще не видела. Представляю, сколько будут стоить ее поделки. – Руся задумчиво уставилась на высокий потолок, украшенный изображениями охотящихся сов. Получив зрителя, птицы тут же ожили, показывая все свое мастерство, а заодно и мастерство древнего художника.
– Не туда, – подсказал Лик, отвлекая Рыжика от размышлений о стоимости на черном рынке талантов его самого честного сотрудника. – Предыдущую мысль верни.
Руся проследила за полетом птицы под потолком и опустила взгляд на широкие окна.
– Клетку видите?
Лик внимательно оглядел комнату.
– А она есть, – не стала дожидаться ответа ведьма. – И надежная. Не универсальная, а уникальная, настроенная на маниту двадцати трех созданий.
Руся на мгновение замолчала, подошла к окну, прижалась лбом к стеклу и нараспев продолжила:
– Двадцать три… Двадцать три… Двадцать три, отомкни… Их прятали, они прятались, все спрятались, надежно спрятались. Никого не видно, никого не слышно…
Серебряная пыль вырвалась из мешочка, который Рыжик сжимала в руке, взметнулась под потолок и рассеялась по комнате.
Ликург сначала с тревогой наблюдал за Марусей, потом подошел, взял ее за плечи и повел к кровати.
– Двадцать три… – продолжала бормотать Руся. – Двадцать три могилы и тридцать три жизни… Чужие сосуды и свои… Все спрятались.
Эйдолон уложил ведьму на подушки.
– Спряталисссь. Тридцать три, – зашипела она одновременно с ожившим Шутом. Лицо побледнело, зрачки расширились. Лик успел не на шутку испугаться, но вдруг все прекратилось. Рыжик моргнула и удивленно уставилась на начальство.
– Ты в порядке?
– Я? – Руся не очень поняла, что смутило ее больше: абсолютно белые глаза, с тревогой изучающие ее лицо, или теплое тело, нависающее над ней. Очень близкое тело, и глаза ласковые.
– Какие тридцать три жизни?
– Что?
Лик удовлетворенно кивнул, словно она на вопрос ответила.
– Говоришь, не страшен для нас дом?
– Нет, – Руся с опаской понаблюдала, как шеф вытянулся рядом на кровати. – Здешние оковы и сети настроены на маниту конкретных созданий. Они отсюда не только при жизни сбежать не смогли бы, но и после смерти тоже не смогут. Вполне может оказаться, что похоронили их уже после смерти Арно.
– Вывезти не смогли?
– Ага.
Лик с улыбкой наблюдал, как Рыжик тихо вздохнула, когда он повернулся на бок и подвинулся чуть ближе. На веснушчатом лице читалась целая гамма эмоций: от подозрительности до паники.
