Со стоном Лик наклонился и поцеловал приоткрытые губы.
– Хватит с меня! – Услышала Руся его яркую мысль.
Он приподнял ее за талию и поставил на кровать так, что она оказалась выше. Когда-то он сравнил ее с одним из неповторимых полотен Асгарда. И вот героиня одной из волшебных картин сошла к нему. Величественная, нежная, недоступная она стояла в его объятиях, он слышал ее дыхание, видел свое отражение в ее глазах. Лик поднял руку и коснулся пальцами приоткрытых губ. Она прерывисто вздохнула. Он опустил пальцы чуть ниже, очертил линии подбородка и шеи, обвел ключицы.
Будто завороженная, Руся смотрела в светящиеся глаза Лика, не могла шевелиться, не могла думать. Каждое его прикосновение отзывалось болезненной волной желания в крови. Сильный, упрямый, нежный он обращался с ней властно, но уважительно и бережно, как с бесценным даром Вселенной. Ладонь Лика спустилась ниже, он коснулся груди, заставив Русю вздрогнуть. Сквозь тонкий слой шелка она остро ощутила тепло его руки.
Не в силах больше сопротивляться собственным желаниям, Лик прижал к себе хрупкое создание, закрыл глаза и поцеловал. И все, что он чувствовал к Марусе до этого момента, показалось ему таким слабым и незначительным. Все те бесконечно яркие, ни с чем не сравнимые, ощущения, которые рождали в нем ее поцелуи, показались бледными в сравнении с тем, что он испытал теперь. Словно нырнул в безбрежный океан. В этой женщине скрывалась его жизнь, его покой, который он безуспешно стремился отыскать все эти годы.
Руся растворялась в диком, отчаянном поцелуе. Все, что, как ей казалось, она знала о близости до этого момента, исчезло под напором доселе неиспытанных ощущений. Простой поцелуй никогда не рассказывал ей столько о желаниях мужчины, о его чувствах. В нетерпении она прижалась к Лику и обняла его, запустив пальцы в волосы на затылке. Он не просто любил ее, он всецело принадлежал ей, и Маруся собиралась это доказать. Его пальцы подрагивали, дыхание сбивалось, он тонул и наслаждался этим. Она ловила хаотичные, обрывочные сюжеты его фантазий, мыслей и воспоминаний.
Не в состоянии контролировать энергию, он вспыхивал и гас, подчиняясь лишь маниту своей ведьмы. Она оторвалась от его губ и едва заметно улыбнулась. Меньше всего сейчас Лик узнал бы в ней свою маленькую, рассеянную, рыжую девочку. Восхитительная, сексуальная женщина возвышалась над ним. Он ощутил, как его одежда растворяется под действием сложного наговора. Ведьма чуть отстранилась, опустила взгляд и все с той же властной улыбкой изучила то, что предстало ее взору. Смутившись, Лик отступил от кровати и потянул Марусю на себя. Она вцепилась руками в его плечи, недовольно фыркнула и поморщилась. Рыжику не понравилось, что ее отвлекли. Все еще смущенный и растерянный такой разительной переменой в ее поведении, Лик нервно рассмеялся. Теперь недовольная хозяйка смотрела на него снизу вверх. От непроизвольно возникшего в мыслях странного сравнения он снова усмехнулся. Ни одна женщина еще не заставляла его чувствовать себя таким неуклюжим.
Рыжая бровь поползла вверх, обозначив надменное удивление затянувшейся паузой. Лик испытал одновременно и раздражение, и восхищение нахальной девчонкой. Маленький, гибкий, хищный зверек считает себя вправе управлять богом! Он лишил ее одежды и со стоном склонился к губам.
В первое мгновение Руся потерялась в происходящем. Лик вдруг оказался везде. Его язык у нее во рту, его руки ласкали ее тело. Он проник пальцами между ее бедер, заставив выгнуться навстречу. Она знала эти ощущения, но теперь они были острее и ярче, чем тогда, в машине. Лик владел ею безоговорочно и наслаждался этим. Он вновь приподнял ее и опустил на кровать. Руся замерла, наблюдая за сияющей в сумраке фигурой совершенного божества. Ее божества. Он принадлежал ей по клятве крови.
Она выгнулась и протяжно застонала, чувствуя, как Лик неспешно проникает в нее. Светящиеся глаза неотрывно наблюдали за каждым ее движением, каждым вздохом. Руся чувствовала его ладони на своих бедрах, его самого внутри себя и изнывала от нетерпения.
Лик слышал ее мысли и испытывал болезненное удовольствие, мучая ее. Рыжик почти не дышала, такая послушная и беспомощная. Она зависела от него всецело. Он чуть отвел бедра назад и резко подался вперед. Рыжик всхлипнула и выгнулась, прикрыв глаза. Лика пронзила волна удовольствия. Он чувствовал ее сам и видел ее наслаждение – что может быть восхитительнее? Желание, бурлящее в крови, подчиняло. Стиснув зубы, Лик вновь отстранился и проник глубже, и снова его накрыло болезненное блаженство.
– Еще, – хрипло скомандовала Рыжик, окончательно лишив его самоконтроля. – Быстрее!
Разве мог он не подчиниться?
Руся не помнила где она, кто, не чувствовала ничего, кроме его движений, не слышала ничего, кроме его мыслей. Ее бесконечный, сильный, обжигающий бог растворялся в ней, отдаваясь во власть ведьмы.
Бабалу-Айе выключил монитор и улыбнулся Жене, а затем и Косте. Девушка лежала на кровати и испуганно наблюдала за всем процессом диагностики, Ивченко стоял рядом. В момент напряжения они были чем-то похожи. Оба сильные, тихие, сосредоточенные.
– Ну, все хорошо. Что я еще могу сказать? Физически ты совершенно здорова. И у тебя теперь хорошее маниту, чистое, никакой грязи или фона, свойственных магии тех же древних. В общем, в темные века не погружаемся, – Баба рассмеялся над своей шуткой и помог девушке сесть. Крылья зашуршали и приоткрылись, привычная человеческая поза измененному телу давалась сложнее. – Крылья не искусственные, но искусственно выращенные. Насколько мне известно, «Древо жизни» что-то подобное пытается сделать для своих питомцев, только не слишком успешно.
– Как он их вживил? – хрипловато уточнила Женя, с трудом пошевелив бледными губами.
– Хороший вопрос! – обрадовался Баба. – Плохая новость: я понятия не имею. Хорошая новость: никаких следов вживления нет. Ты словно с ними родилась. С ними и со своим красивым ярким маниту, которое, к слову, очень подходит вот этому парню, что довольно необычно.
Костя усмехнулся и был наказан испепеляющим взглядом Жени.
– Ты летать-то пробовала? – ориша не обратил внимания на немую перепалку.
– Нет, – дочь Атума поежилась.
Бабалу-Айе поднялся и протянул руку девушке.
– Пошли пробовать.
Женя отрицательно покачала головой.
– Почему? – Баба улыбнулся как можно мягче. Он с порога заметил страх в глазах девочки. Ее организм не отвергал изменения, напротив маниту бурлило в крови, гоняя по телу энергию, готовую к работе. Но вот разум новорожденного ангела не принимал тело. Леший хоть и стал силен несказанно, умом пока еще был недалек, наблюдательности его не хватило, чтобы заметить в Жене это отторжение.
Она пожала плечами:
– Не знаю.
– Знаешь, – ориша стал серьезным.
– Они не мои, – прошептала Женя.
– А чьи?
Костя нахмурился, осознав свою ошибку. Бабе сообразительность сына Пустошей понравилась.
