Она вздрогнула. А потом Исаак умер и к ней не приходит. А она жива до сих пор. Виновата ли она перед Исааком? Что-то не то написала она в своих воспоминаниях. Не написала, какой он был страстный и нежный, какой при своей робости решительный. Что был он анархистом, сидел в тюрьме, в одной камере со Свердловым, но ничего не понимал в теории. Свердлов ему говорил: «Рабин, читайте Маркса!» А он в ответ, вместо того, чтоб прислушаться: «Свердлов, читайте Кропоткина!» Из тюрьмы бежал через море, в нанятой от контрабандистов рыбацкой лодочке, вместе с первой женой Аленой и старшим сыном. И долго оставался анархистом, его пленяло, что князь Кропоткин — тоже был геологом. Это она тоже не написала. Не написала, как переживал свой отрыв от детей. Как слушался и как боялся ее. Вначале она, влюбившись, готова была подчиниться ему. Но у него не было общей единой цели в жизни, только наука да писание драм волновало его, когда они познакомились. Революционный анархизм был в прошлом, но при этом в качестве идеала. Наука и пьесы были, ей казалось, слишком личным делом, хотя ей и импонировало, что ее любит ученый и писатель. Но ей пришлось воспитывать его. Под ее влиянием он вступил в коммунистическую партию, перед ним встала великая цель. Он, правда, не сумел совместить великие цели и личное творчество. Но во всем стал верить ей. Она брила и стригла его, терла в ванной ему спину. Ей пришлось стать его водительницей. Наподобие Беатриче. Науку он не бросил, она приносила пользу победившему государству рабочих и крестьян. Она убедила его поехать туда. Сказала, что не возражает, если он заберет в СССР тоже и первую жену и трех сыновей от первого брака. Он был благодарен ей за это. Он вообще поражался ее выдержке и силе. Иногда даже плакал: «Роза, ты каменная! Роза, ты железная!» Она должна была быть каменной и железной. Она была защитой и опорным столбом их союза. Но сейчас она должна была помочь его внучке и их общему внуку. Помочь им, как жить. Помочь им. Это будет ее последним деянием на Земле. На большее не хватит ее. Пусть Петя потеряет свой страх, не боится людей, потому что люди все хорошие, только для всех надо создать хорошие социальные условия, и плохие люди исчезнут. У Пети много талантов, но он зажат, надо, чтоб он перестал таиться, открыл себя людям и не боялся любить. А Лине надо идти замуж за Илью. Замуж. Надо. Надо замуж. Что ж, если ничего другого она не хочет… Только она дура и не понимает, что должна стать нужной мужчине, тогда ничто его не остановит, даже семья. А она, глупая, скандалит. Надо с ней поговорить и научить, что жить для пользы дела — это значит добиться и личного счастья. Если кроме себя она Илье откроет цель в жизни, она выиграет. Строительство своего счастья будет частью дела по строительству будущего счастливого общества. Общества цивилизованных людей.
Глава X
Умствования
Меж ими вес рождало споры
И к размышлению влекло…
А. С. Пушкин. Евгений Онегин
Но другой мир и другая жизнь находятся внутри этого мира и этой жизни… Дон Кихоты и Санчо Пансы живут в вечности — она же находится не вне времени, но внутри него…
Мигель де Унамуно. Туман
Щелкнула, захлопнувшись за ним, входная дверь. И сразу, этажом выше, раздались голоса, похоже, что двое мужчин спускались вниз и продолжали какой-то разговор.
— Этот сон я бы отнес к разряду бытовых, во всяком случае, не патологических, — говорил высокий, почти женский голос.
— А сексуальные сны? Вы их классифицируете как бытовые или патологические? — спрашивал другой, хриплый то ли от перекура, то ли от простуды голос.
— Конечно, бытовые. Вообще, где есть эмоция, где спящий участвует в качестве действующего лица, — это сны. Но есть нечто, выступающее под видом сна. Это как бы чистое сознание, отделившееся от тела и смотрящее сквозь бинокль на Землю.
— А вам откровенно рассказывают?
— Видите ли, если пациент всерьез обеспокоен своим здоровьем, он старается изложить все как можно обстоятельнее и подробнее. Вот и слушаешь. А потом классифицируешь.
Илья пошел медленно-медленно, прислушиваясь к разговору, но стараясь быть все же на один пролет впереди.
— В своей классификации вы на Фрейда опираетесь?
— Ах, если бы. Я уже давний практик. А в наше время в институте Фрейд было имя запретное, даже поминать нельзя было. А на языках я не читаю. Так что приходится самому наблюдать и сравнивать.
— Кажется, вы успешно это делаете, — похвалил хриплый голос. — А женщины вам тоже свои сексуальные сны рассказывают?
— Конечно, это же нормально. Им нужно выговориться. Одна, например, поведала, что несколько раз подряд ей снилось, что она занимается любовью с мужем и соседом практически одновременно. Это моя пациентка в Фирсановке. Ей снилось, что она лезет к соседу через забор, там они, так сказать, «дружат», а потом сразу же к мужу — заглаживать вину. И ее больше всего возбуждало, что муж ни о чем не догадывается, а она его еще сильней любит после любви соседа. Одного мужика, даже во сне, ей было мало. И это нормальный сон. Просто это женщина с активной, но вполне здоровой сексуальностью. Во сне она делала то, что могла бы делать наяву. Да так оно и бывает. Как-то вполне интеллигентная женщина жаловалась мне на судьбу, что у нее замечательный муж, начитанный, заботливый, семьянин, очень культурный, все время с книгами, а с ней — не чаще одного раза в неделю. Ей этого было мало, и она завела себе дебила. Тот, как на нее влезет, то весь вечер не слезает. До трех раз ее пользует. Вот это для нее хорошо было. Она говорит: иду от него — коленки дрожат, внутри все так и гудит. Вот бы, думаю мужа и этого дебила в одном человеке совместить. Но даже грехом это не считала.
Вдруг говоривший прервал сам себя:
— Ой, постойте. Я ведь, кажется, портфель забыл.
Шаги изменили направление, двинулись вверх, а Илья остановился на лестничной площадке, перед последним лестничным пролетом, выходящим в подъезд. «Как все просто, — подумал он. — Никакого тебе дьяволова искушения или нравственных терзаний! Сексуальная активность, и все тут! Я, конечно, тоже так себя веду. Бедная Элка! Никакого от меня проку. А Лина возбуждает так, что и говорить с ней неохота, хотя и говорю, никуда ходить с ней не хочу, потому что одно мне от нее надо — ее тело, постель. Любые разговоры воспринимаю как потерю времени, мешающие основному, ради чего к ней хожу! Но ведь с другими бабами не так было, хотя тоже чужие, трахал их скорее из чувства мужского долга. Но до Лины я мало терзался своими изменами. Почему? Потому что любил Элку. И что же? Теперь страдаю, оттого что не люблю?.. Ладно, забудь, перестань, идешь к Кузьмину и иди, а то свихнешься». Он принялся спускаться в подъезд, чистый, мытый, по сравнению с подъездом дома, где жил он. «Старухи следят, хранительницы традиций. А помрут — все начнет разваливаться. Хотя вон в стене подъезда какие-то крюки вбиты, а вокруг штукатурка осыпалась, кирпич виден. Щербины в каменном полу… Признак грозный».
