— Где ты прохлаждаешься, поэт? — спросил юноша. Зибен воззрился на острие сабли, застывшее в двух дюймах от его горла.
— Быстро же ты завел себе новых друзей, — с натянутой улыбкой сказал он и с величайшей осторожностью спрятал нож, а дворянин, к его облегчению, тоже убрал саблю в ножны.
— Это Бодасен, он вентриец, — пояснил Друсс. — А тот, что забился за меня, — это Том.
Толстяк с глупой улыбкой встал и поклонился. — Рад знакомству, мой господин.
— Кто это, черт побери, наградил тебя такими фонарями? — осведомился Зибен, разглядывая Друсса.
— Наградил? Как бы не так. Мне пришлось добывать их в бою.
— Он дрался с Борчей, — с едва заметным восточным выговором сказал Бодасен. — Славный был бой — на полный оборот песочных часов...
— Да уж, было на что поглядеть, — поддакнул Том. — Борча был не слишком доволен — особенно когда Друсс сломал ему ребро. Мы все слышали, как оно хрустнуло, — чудеса, да и только.
— Ты дрался с Борчей? — прошептал Зибен.
— Да, и победа не досталась никому, — подтвердил вентриец. — Лекаря поблизости не случилось, и я помог наложить ему швы. Вы поэт Зибен, не так ли?
— Да — а разве вы меня знаете?
— Я слышал вас в Дренане, а в Вентрии читал вашу сагу о Нездешнем. Богатство вашего воображения восхитило меня.
— Благодарю вас. Без воображения было не обойтись, поскольку о нем мало что известно. Не знал, что моя книга добралась так далеко — с нее было сделано всего пятьдесят копий.
— Мой император в своих странствиях приобрел одну из них, в кожаном переплете с вытисненным золотым листом. Она написана великолепным почерком.
— Таких было пять, по двадцать рагов каждая. Красивые издания.
— Мой император заплатил за книгу шестьсот, — усмехнулся Бодасен.
Зибен вздохнул и сел на кровать.
— Что ж, слава дороже золота, верно? Скажи-ка, Друсс, с чего это ты полез драться с Борчей?
— Я заработал сотню серебром и теперь смогу выкупить Ровену. Узнал ты, где ее держат?
— Нет, дружище. Коллан в последнее время продал только одну женщину — пророчицу. Ровену он, должно быть, приберегает для себя.
— Тогда я убью его и заберу ее — и к дьяволу машрапурские законы
— Мне кажется, я могу вам помочь, — сказал Бодасен. — Я знаком с этим Колланом и, быть может, сумею освободить вашу даму без кровопролития
Зибен промолчал, но заметил, что вентриец искренне сочувствует им.
— Не могу больше ждать, — сказал Друсс. — Сможете вы повидать его завтра?
— Разумеется. Ты останешься здесь?
— Я буду ждать известия от вас, — обещал Друсс.
— Хорошо. Желаю всем доброй ночи. — Бодасен с легким поклоном вышел из комнаты. Старый Том тоже направился к двери.
— Ну и ночка выдалась, парень. Если решишь подраться опять, я буду рад это устроить.
— Нет уж, хватит с меня. Пусть лучше на меня падают деревья.
— Жаль, что я не сразу поверил в тебя и поставил всего одну свою монету. Ну что ж, такова уж жизнь, — с улыбкой развел руками Том и уже без улыбки добавил: — Остерегайся, Друсс. У Коллана здесь много друзей — да таких, что за кружку пива любому глотку перережут. Ходи с оглядкой. — И старик ушел.
На столике стоял кувшин с вином, и Зибен наполнил глиняную чашу.
— Чудной ты парень. Надо сказать, после встречи с Борчей ты похорошел. Похоже, у тебя нос сломан.
— Похоже, ты прав. Ну а ты что поделывал?
— Посетил четырех известных работорговцев. Коллан к ним никаких женщин не приводил. История о твоем нападении на Хариба Ка уже широко известна. Уцелевшие разбойники прибежали к Коллану и говорят, что ты — демон. Тут какая-то тайна, Друсс. Не знаю, где она может быть, разве что у него дома.
Правая бровь Друсса начала кровоточить. Зибен подал ему тряпицу, но Друсс отмахнулся.
— Ничего, заживет. Забудь.
— Боги, Друсс, как ты терпишь? Лицо все опухло, глаза подбиты... Очень больно?
— Если человеку больно, значит, он жив. Ну как ты, потратил свои монеты на шлюху?
— Ага, — хмыкнул Зибен. — Она молодец — сказала, что я лучший любовник из всех, кого она знает.
— Вот диво-то, кто бы мог подумать.
— Но слышать все равно приятно, — засмеялся Зибен. Он выпил вина и стал собирать свои пожитки.
— Куда это ты?
— Не я, а мы. В другую комнату. — Мне и тут хорошо.
— Да, тут славно, но я не склонен доверять людям, которых не знаю, как ни милы они оба. Коллан непременно подошлет к тебе убийц, Друсс. Возможно, Бодасен ему служит, а что до этого вшивого прохвоста, то он мать родную продаст за медный грош. Так что доверься мне и давай перебираться.
— Мне они оба понравились — но ты прав. Надо выспаться как следует.
Зибен кликнул служанку, сунул ей серебряную монету и попросил держать их переезд в тайне — даже от хозяина. Девушка спрятала монету в кармашек кожаного фартука и провела обоих в дальний конец галереи. Новая комната была побольше первой, с тремя кроватями и двумя лампами. В очаге лежали дрова, но огонь не горел, и было холодно.
После ухода служанки Зибен разжег дрова и сел рядом, глядя, как огонь лижет дерево. Друсс снял сапоги и колет и растянулся на самой широкой кровати. Топор он положил рядом на полу и вскоре уснул.
Зибен отстегнул перевязь с ножами и повесил ее на спинку стула. Огонь разгорелся, и он подложил в очаг несколько поленьев из корзины. Шли часы, в гостинице все затихло, и только треск горящего дерева нарушал тишину. Зибен устал, но спать не ложился.
Через некоторое время на лестнице послышались тихие шаги. Зибен взял один из ножей, приоткрыл дверь и выглянул наружу. Семеро мужчин столпились в конце галереи перед дверью их прежней комнаты. Их сопровождал хозяин гостиницы. Они распахнули дверь и вломились внутрь, но тут же вышли. Один взял хозяина за ворот и притиснул к стене. Тот залепетал что-то, и до Зибена донеслось:
— Были тут... честно... жизнью детей... не заплатили... Неудачливые убийцы, швырнув хозяина на пол, спустились по лестнице и удалились в ночь.
Зибен закрыл дверь, вернулся к огню и уснул.
Глава 6
Борча безмолвно слушал, как Коллан распекает людей, посланных на розыски Друсса. Они стояли пристыженные, понурив головы.
— Сколько ты уже у меня, Котис? — спросил Коллан одного из них зловеще тихим голосом.
— Шесть лет, — ответил Котис, высокий, плечистый и бородатый. Борча помнил, как побил его в кулачном бою, — это заняло не больше минуты.
