— Хорошо. Где и когда?
— В полумиле к западу отсюда есть пристань. Он придет туда через час после заката и приведет с собой Ровену. Но он встревожен, Друсс, — он не хочет умирать.
— Я не стану убивать его.
— Он хочет, чтобы ты пришел один и без оружия.
— Еще чего! — вскинулся Зибен. — Он что, за дураков нас держит?
— Каким бы он ни был, он все-таки дренайский дворянин. Его слову можно верить.
— Я не верю. Он изменник и убийца, который наживается на чужом горе. Видали мы таких дворян!
— Я пойду, — сказал Друсс. — Другого выбора все равно нет.
— Это ловушка, Друсс. У таких, как Коллан, нет чести. Он придет туда с дюжиной головорезов.
— Они меня не остановят. — Светлые глаза Друсса сверкнули.
— Нож в глотку остановит кого угодно. Бодасен положил руку на плечо Друсса.
— Коллан заверил меня, что это честная сделка. Я не стал бы передавать тебе его слова, если бы считал их лживыми.
— Вам я верю, — с улыбкой кивнул Друсс.
— Как вы нас нашли? — спросил Зибен.
— Вы сказали, что будете здесь.
— Объясните подробнее, где состоится встреча, — попросил Друсс.
Бодасен дал указания и распрощался.
— Ты правда ему веришь? — спросил Друсса Зибен.
— Конечно. Он ведь вентриец. Отец говорил, что они самые плохие торговцы на свете, потому что чураются лжи и обмана. Так уж они воспитаны.
— Но Коллан-то не вентриец.
— Нет, — угрюмо согласился Друсс. — Он именно такой, как ты его описал. И ты совершенно прав, поэт: он хочет устроить мне ловушку.
— И все-таки ты пойдешь туда?
— Я же сказал — другого выбора нет. А вот тебе идти не обязательно. Ты в долгу перед Шадаком, а не передо мной.
— Правда твоя, старый конь, — улыбнулся Зибен. — Ну так как же мы разыграем свою маленькую игру?
За час до заката Коллан стоял в верхней комнате дома, выходящего на пристань. Бородатый Котис был рядом с ним
— Ну что, все на месте? — спросил дренай.
— Да. Двое с арбалетами, шестеро с ножами. Борча придет?
— Нет, — помрачнел Коллан.
— Жаль.
— Не о чем жалеть. Крестьянин уже его один раз вздул.
— Вы правда думаете, что он придет один и без оружия?
— Бодасен полагает, что да.
— Боги, ну и дурак!
— В мире полно дураков, Котис, — засмеялся Коллан, — потому-то мы и богатеем. — Высунувшись из окна, он оглядел пристань. Несколько шлюх стояли в дверях, двое нищих приставали к прохожим. Пьяный грузчик вывалился из таверны, наткнулся на стену и свалился около причальной тумбы. Он попытался встать, тут же рухнул снова, свернулся на камнях и уснул. «Ну и город, — подумал Коллан. — Расчудесный город». Одна из женщин, подойдя к спящему, ловко запустила пальцы в его кошелек.
Коллан отошел от окна, вынул саблю и стал точить. Он не имел намерения сам драться с крестьянином, но предосторожность лишней никогда не бывает.
Котис налил себе дешевого вина.
— Не пей слишком много, — предостерег Коллан. — Он, даже безоружный наверняка будет драться.
— Со стрелой в сердце много не навоюешь.
Коллан сел на мягкий стул и вытянул длинные ноги.
— Еще несколько дней, Котис, — и мы богачи. Вентрийского золота хватит, чтобы доверху набить эту жалкую каморку. Мы отплывем в Наашан и купим себе дворец — да не один.
— Думаете, пираты согласятся помочь Вентрии?
— Нет, они уже взяли золото у наашанитов. Вентрии крышка.
— Значит, деньги Бодасена мы оставим себе?
— Ясное дело. Я же говорю, в мире полно дураков. Когда-то и я принадлежал к их числу. Полжизни потратил на мечты. Благородство, галантность и все такое. Отец до того напичкал меня рассказами о рыцарях, что я по-настоящему верил во все это. Надо же — самому не верится! Но я вовремя понял свою ошибку и поумнел.
— Вы нынче в хорошем настроении. Только Бодасена тоже придется убить. Он будет недоволен, узнав, что его надули.
— С ним я сражусь. Вентрийцы, чума их забери! Думают, что они выше всех прочих смертных, а Бодасен в особенности. Великим бойцом себя почитает. Я его обстругаю — кусочек там, кусочек тут. Он у меня помучается. Я сломаю его гордость, прежде чем убить его.
— А вдруг он вас переборет?
— Никто меня не переборет — ни на саблях, ни на коротких клинках.
— Говорят, Шадак — один из лучших на свете.
— Шадак стар, — в бешенстве вскочил Коллан, — и даже в лучшую свою пору он не посмел бы встретиться со мной. Котис, побледнев, забормотал извинения.
— Молчать! — рявкнул Коллан. — Ступай наружу, проверь, все ли на местах.
Котис, пятясь, вышел вон, а Коллан налил себе вина и сел к окну. Шадак! Вечно этот Шадак. С чего это люди питают к нему такое почтение? Что он такого сделал? Ядра Шемака, да Коллан убил вдвое больше воинов, чем этот старик! А разве о Коллане слагают песни? Нет.
«Когда-нибудь я уничтожу его, — пообещал себе Коллан. — Прилюдно, чтобы все видели унижение великого Шадака». Он выглянул в окно. Солнце садилось, заливая море огнем.
Скоро крестьянин явится — и тогда начнется потеха,
Друсс вышел на пристань. В дальнем ее конце готовился к отплытию корабль — с причала отдавали концы, матросы разворачивали на грот-мачте большой парус. Над судном кружили чайки, серебристые в лунном свете.
Друсс поглядел в обе стороны — пристань была пуста, если не считать двух шлюх и спящего пьяницы. Окна домов вдоль набережной закрыты. Он немного боялся — не за себя, а за Ровену. Что, если Коллан убьет его? Тогда ее ждет пожизненное рабство. Даже думать об этом невыносимо.
Разбитые брови болели, тупой стук в голове напоминал о поединке с Борчей. Друсс сплюнул и зашагал вдоль моря. Справа из мрака возник человек.
— Друсс! — тихо позвал он.
Друсс повернул голову и увидел у входа в темный переулок старого Тома.
— Чего тебе?
— Тебя ждут, парень. Их там девять человек. Поворачивай назад!
— Не могу. У них моя жена.
— Черт подери, парень, тебя ж убьют.
— Ну, это мы еще посмотрим.
— Слушай меня. У двоих арбалеты. Держись правее, у стены. Стрелки сидят в верхних комнатах — они не смогут тебя достать, если ты прижмешься к стене.
— Ладно, так и сделаю. Спасибо, старик.
