— Давайте сначала обсудим мое предложение. — мягко предложил Ролан. — Я, к сожалению, сам не все знаю. Потом я расскажу вам ту часть, которую знаю, остальное ваши друзья вам расскажут.
— Да начинайте уже, пока я еще соображаю. — разозлилась я. — На кой ляд я вам сдалась? Вы что, просто не могли его убить и захватить власть силой?
— Зачем? — советник закончил перевязывать ладонь и ловко завернул концы повязки. — Я никогда не был сторонником такого решения. Ведь поначалу я тоже признал притязания Талара на престол…
Я фыркнула, не сдержавшись.
— А потом решили, что необразованный и неуправляемый парень вам на самом верху не нужен. А я вам зачем? Государыни ведь из меня не выйдет, я еще меньше подхожу. Талар хотя бы этого хотел, а я…
— Я предлагаю вам стать моей женой. Таким образом, править буду я, а я к этому готов лучше, чем кто-либо. — советник поднял руку, не дав мне перебить его. — Я поклянусь чем вам угодно будет, что никогда не позволю себе плохо с вами обращаться. Вы неглупая девушка, Ула. Неглупая и решительная. Мы сможем поладить.
— Ага. — мне внезапно захотелось закричать во весь голос, да так, чтобы стекла задребезжали. — Я для вас буду пропуском, а вы для меня — гарантией, что меня не тронут другие желающие подняться повыше?
— Именно так. — Ролан склонил голову набок, с любопытством разглядывая меня. У него были тонкие черты лица — узкий нос с горбинкой, высокие скулы — и то, что принято звать породой.
Быть государем ему пойдет, рассеянно подумала я. И снова захотелось кричать.
— Я ничего не понимаю. — я растерянно потерла лоб. — Выбора вы мне не предлагаете, верно?
Ролан удрученно развел руками.
— Ну а если не останется никого? — допытывалась я. — Как-то же происходит такая смена?
— Чаще всего власть добровольно передают. — советник пожал плечами. — Пока не случалось такого, чтобы не осталось совсем никого из правящей ветви.
— А ребенок? Зачем ему нужен был ребенок?
— Видели нить? — вопросом на вопрос ответил советник. — Она была тусклая, без имени. На самом деле она была вашей, но мы этого не знали. Появись у вас общий ребенок, да в браке — гобелен признал бы его, независимо от того, кто из вас правит и кто признан ранее…и его, и ваше имя появилось бы на своих местах, как и имя вашего ребенка. С яркими нитями. Никто не смог бы узнать, кто из вас двоих правящей крови.
— А его сын, сын его жены. — отдельные кусочки произошедшего вставали на свои места. — Он был от него, просто…ненужным? Он объявил его не своим только для того, чтобы не открылась правда?
— Ради мечты люди шли и на худшее. — Ролан посмотрел на меня с сочувствием. — Ребенок жив и с матерью. Это главное.
Какое-то время я молчала. Потом осторожно уточнила:
— Выбора у меня нет, а время на раздумья? Есть?
— Я же не могу тащить вас силком. — едва заметно сморщился советник. — Но хочу сказать еще кое-что. Вы же понимаете, что люди по природе своей очень ценят то, что досталось им большим трудом и денежными вложениями? С тех самых пор, как Кеадан появился на моем пороге с информацией о той самой девушке, которая может помочь изменить ситуацию, я не жалел ни времени, ни сил на то, чтобы свести вас всех сегодня в этом доме. Дать им возможность проникнуть в вашу охрану, перекупить работавшую на Талара ведьму, нанять людей…Вы для меня ценны, и вредить я вам не стану. Вашего отца я считал своим другом, как и вашу мать…какое-то время.
— Хватит! — я протестующе затрясла головой. — Про родителей позже. Я просто не могу больше. Только два вопроса. Кто такой Кеадан и нельзя ли сюда принести ту утку, которая в зале на столе стояла, в такой красивой тарелке?..
Глава 34
Я должна была там побывать.
Едва придя в себя, я спустилась вниз и побрела по пустому коридору. Разрезанное платье до сих пор обнажало бледный живот с длинной царапиной, но мне было все равно.
Под гобеленом до сих пор была кровь. Моя, Талара…чья еще? Слишком много крови. Понятно, чем все закончилось, но знать не хотелось.
Не хотелось помнить все, что делал Талар. Не хотелось знать, что он мертв.
Теперь я без опаски коснулась горящих нитей. Я имею какое-никакое, но отношение к каждому, чье имя указано тут. Кончики пальцев покалывало, казалось, я слышу тихий, едва слышный звон.
Два последних ярких узелка. Искры больше не мерцали, сбивая с толку, и я смогла разобрать имена.
"Урожденный Троян, прозван Пятым"
Кто-то стоял за моей спиной — так тихо, что я ни шороха не услышала. Я, не отрываясь, двигалась к соседней точке.
"Урожденная Милана, прозвана Граей"
Взгляд невольно метнулся на последний узелок, намного бледнее.
"Урожденная Ульяна, прозвана Улой"
С минуту я просто смотрела на золотую точку, не понимая, что именно прочла. Как это может быть правдой? Как?
— Вы должны мне все рассказать. — голос дрожал. — Я ничего не понимаю, совершенно ничего. Совершенно.
Слепо облокотилась назад, даже не думая, что там может оказаться кто-то другой.
— Как она могла быть моей мамой? — слезы текли ручьем. Губам было солоно. — Она же была наставницей моей. Она же…ведьма!
Голос сорвался. Я зажала рот ладонью и спряталась там, где беды точно бы меня не достали — вжавшись лбом в грудь рыцаря, куда-то ниже левого плеча.
Под черной кожей доспеха гулко билось сердце. Билось слишком быстро. А вот руки, осторожно обнимавшие меня за плечи, были словно чужие.
— Он все расскажет тебе. Ролан.
— Он сказал, что вы знаете. — заупрямилась я и запрокинула голову.
Кеадан, значит. Древнее имя, и корни, могу поклясться, древние — породы в нем было не меньше, чем в Ролане, однако совсем другого рода.
За одним стояли века интриг и уверток, за другим — сила и каменное, несгибаемое желание жить по совести.
Не должен мой спаситель обнимать меня, словно престарелую дальнюю тетушку. Неуемная голова снова сложила два кусочка и безжалостно склеила, да так, что и трещинки не осталось.
— Ты меня спасал, чтоб отдать ему, да? — глядя ему в глаза, не то спросила, не то упрекнула я. — Сам ты не смог бы и пришел на поклон к нему, а у него и деньги, и свои интересы. Я жива, Ролан станет новым Государем, всем перепало. А тебе? Не продешевил? Ты же знал тогда, кто я? Зачем говорил, что не можешь дать мне столько же, сколько может Талар?
— Только в сказках принцессы выходят замуж за рыцарей. — длинные светлые ресницы, выгоревшие на концах до белизны, дрогнули. — Там нет интересов государства. И обязанностей никаких…
А ведь отдаст. С чувством собственной правоты. От всей души, ради моего блага…
