Я стоял и слушал шелест листьев над головой. Внезапно мне пришло в голову, что я совершенно не ощущаю ветра. Здесь, на вершине! А листья все продолжали шелестеть, и волны шелеста перекатывались по кроне огромного дерева.
Я достал кремень и огниво и разжег костер. Потом аккуратно расчистил место рядом и открыл инвентарь.
Несколько предметов: копье, на котором Пол вырезал ножом подобие рифленой поверхности на двух участках рукояти — чтоб не скользила в ладонях, незаконченная фигурка девочки из дерева, несколько птичьих перьев и сухарь. Вот и все его имущество. Что сказать о человеке, у которого в жизни были только эти несколько предметов? Художник, аскет, воин? Кажется, ни одно из этих слов не подходило к тому, кого я знал. Я оглядел всех присутствовавших и приступил. Через полчаса передо мной была небольшая горка серого пепла и раскаленный металлический наконечник. Пепел нужно было куда-то сложить. Мистер Майерс шагнул вперед, неся в руках медвежью шкуру.
— Чтобы сохранить тепло, — просто сказал он.
Мы завернули пепел в шкуру, а потом я взял остывший наконечник и вырыл небольшую яму среди огромных корней дуба. Мы опустили шкуру в яму, и я, прижимая края, положил сверху вытертое травой лезвие. Каждый кинул на могилу горсть земли, а сверху мы сложили небольшую пирамидку из камней.
Я не знал, что сказать. Никто не знал. Мы просто молчали. А потом кто-то запел чистым, высоким и таким знакомым голосом. Я не понимал ни слова, но дело было не в языковом барьере — просто голос пел на незнакомом языке. Мне показалось, что это японский. Так вот кто подстрелил второго лучника!
Как оказалось позже, когда я попросил Селену перевести мне слова, это и вправду была очень старая песня жителей островов, слова которой совершенно удивительным образом рифмовались с нашей историей:
Они были бедны, как две рыбки, — рыбак и его жена
Утром он ушел в море, а днем начался шторм
Его лодку швыряло из стороны в сторону, а она дома расплескала воду из корыта
Когда его накрыло волной, она чувствовала все, как будто это происходило с ней самой
Но когда он умер, она не умерла
Она вышла на крыльцо и взяла единственный его предмет, который у них был
Старый плед, в который он закутывался, возвращаясь с моря,
И сидел, пока она чистила и потрошила рыбу
Она взяла этот плед, и сожгла его во дворе, и похоронила пепел
А потом открыла в доме все окна, села и стала смотреть на море
***
Коротко посовещавшись, мы решили не оставаться на ночь у дуба, но спуститься немного по северному склону горы и поискать какое-нибудь уютное местечко. И таковое нашлось через три четверти часа ходу. Уже в потемках мы наткнулись на него совершенно случайно. Это была пещера. Темный провал входа высотой взрослому человеку до груди прятался среди плюща и камней. Сперва мы испугались, ожидая встречи с хозяином пещеры, но после осторожной разведки стало ясно, что она пуста. Пол, усыпанный опавшими листьями, был сухим и удобным. У восточной стены обнаружился ручеек, образовавший крохотное озерцо с чистой водой. Когда я развел костер, в пещере стало уютно.
Мы с Селеной взялись готовить еду, и я спросил ее, что значила та песня, которую она пела. А когда она перевела мне слова, надолго задумался.
Все занимались своими делами: часовые следили за округой, мы стряпали, остальные либо просто валялись у костра, мешая поварам, либо разбирали лут, чистили одежду, умывались. Куин выразила желание помыться в прудике, немного смутив присутствовавших мужчин. Селена не торопилась поддержать её в этом намерении. Куин, однако, ничуть не смутившись, взяла полотенце (которое нам удалось купить в деревне) и отправилась к купели. Поскольку я бегал вокруг костра, то мне, наверное, лучше прочих было видно, что там делается. Я старался не смотреть в ту сторону, но смотрел, конечно, при всяком удобном случае. Беседа как-то примолкла. Вдруг Фродо вскрикнул. Все были настолько сосредоточенны, изображая, что ничего особенного не происходит, что оказались застигнуты этим вскриком совершенно врасплох. Я, к примеру, чуть не уронил себе на ногу горячую сковородку.
Фродо был в полнейшем смятении. Рот раскрыт, глаза вывалились из орбит. Он вскочил на ноги, и мы все невольно повскакивали вслед за ним. Краем глаза я заметил, как Куин замерла в купели, демонстрируя роскошные виды.
— Сторк… — выдохнул Фродо.
— Чего — Сторк?! — заорал мистер Майерс.
Фродо передал ему бумажку, не в силах вымолвить ни слова. Кажется, он задыхался. Мистер Майерс пожирал глазами написанное, потом передал бумажку мне.
— Да что там такое?! — завопила Куин, поспешно натягивая одежду.
Я сглотнул и поймал себя на мысли, что зрелище с девушкой определенно интересует меня больше, чем содержание бумаги, каким бы оно ни было.
— Сторк… — прохрипел Фродо.
На бумаге, написанное красивым каллиграфическим почерком, значилось:
Zaurus FC
Подданный Его величества короля Рэдрика IV,
5-го круга.
Внизу стояла подпись.
Я в недоумении поднял глаза на Фродо, собираясь потребовать объяснений. Но вдруг сообразил, что подпись мне знакома. Я видел ее совсем недавно. На бумажке, которая была с собой у Руни. Паспорт вассала.
— Сторк… — выдохнул Фродо в третий раз.
— Цифровая копия самого высокоуровневого персонажа во всей игре, — пришел ему на помощь мистер Майерс.
— И нашего врага, — закончил я. — Давайте посмотрим, нет ли здесь какого-нибудь большого камня — завалить вход в пещеру.
Глава 14
Надо сказать, что количество сторонников идеи, что игроки из реального мира не должны иметь доступа в игру, резко выросло. После бурного обсуждения мы решили, что дорога на восток для нас теперь закрыта, и решили вернуться к мосту рядом с Лещами, в старое убежище, а оттуда — по возможности — через мост. Туда, где теоретически должно обитать большинство подобных нам копий. Впрочем, я подозревал, что гораздо более сильным мотивом была возможность отгородиться от Сторка рекой. Что и говорить, я был благодарен Куин! Она спасла наши шкуры от очень серьезного противника. Вероятно, Рэдрик сделает все возможное, чтобы его единственная копия осталась в живых. А это означает поддержку войсками в каком угодно объеме, вплоть до экспедиционного корпуса.
Выйти из пещеры оказалось тяжелее, чем можно было бы подумать. Сразу вспомнилось мое первое появление в игре, когда я несколько часов простоял у того несчастного дерева в ожидании портала назад в ресторан. А сейчас нас всех здорово пугала необходимость выйти на открытое пространство. И все невольно смотрели на меня: что же чувствует командир отряда, девятиуровневый (как и Сторк!) Варчан, побывавший в стольких переделках? А командир все не мог заставить себя шагнуть за порог пещеры. Но надо было идти. Опять же: теперь мы имели на руках информацию, потенциально представляющую большую ценность, особенно в случае, если его величество собирается действовать инкогнито.
