Эдвард инстинктивно отступил еще на шаг-другой в сторону, хоть и ясно представлял теперь бессмысленность подобных действий. Дракон, по-прежнему улыбаясь, остался стоять на месте, но эта обманчивая неподвижность уже не могла ввести в заблуждение.
Тем не менее, настырный маг, по всей видимости, не собирался отступать от заранее намеченного плана.
— Мне не известно слово «невозможно», — взяв себя в руки, раздраженно выдохнул он. — Я привык получать своё. И дракон будет говорить мне о пределах и границах? Не сам ли он, по своей прихоти, уничтожает сознание человека, превращая того в стража? Мне же нужен только глоток светоносной крови. Разум мой должен остаться нетронутым. Если условия будут соблюдены, я не обращусь в полноценного стража и смогу выполнить свою часть сделки.
— А ты настоящий авантюрист, — в голосе ящера отчетливо проскользнули свистящие, змеиные нотки. — Мне это по нраву, не скрою. В череде однообразных судеб ты не рожден для заурядных дней… но, клянусь, ты не знаешь того, о чем просишь. Риск слишком велик, а успех — призрачен и случаен.
— Что ж, в этом весь смысл сомнительных авантюр, разве не так?
Хозяин неожиданно хмыкнул, по достоинству оценив иронию. Способность невозмутимо отпускать шуточки в час, когда вершится судьба — способность поистине примечательная, хоть и не слишком практичная.
— Утолять жажду драконьей кровью крайне вредно для здоровья, дитя, — приглушенным голосом предупредил дракон, помолчав минуту. — Человеческий разум хрупок. В полной мере осознавая то, что происходит, рассудок может не выдержать, а я не смогу вмешаться в процесс. Что, если случится досадное осложнение, вроде того же помешательства? В итоге я так ничего и не получу от тебя. И сам ты ничего не приобретешь.
— Ты не можешь категорично утверждать, что задуманное невозможно — заклинатель продолжал упрямо стоять на своем. Он был человек действия и не мог отступить без попытки. — Я готов поручиться за крепость своего духа.
— Боюсь, смертные не властны ни над своим духом, ни даже над телом, — отрицательно покачал головой представитель старшей расы. В глазах его мелькнуло и исчезло выражение, которое можно было бы принять за жалость. — Измени своё глупое желание, человек! Пока я даю тебе такую невиданно щедрую возможность.
Но молодой маг лишь криво ухмыльнулся.
— Ты не откажешь мне, Альварх, и сам знаешь это, — без лишних раздумий заявил он. — Всё кончено. Высшие силы, которых не называют, уже призваны и готовы войти в нашу жизнь. В конце концов, ты всё равно ничего не теряешь, рискую только я один. В самом крайнем случае, ты просто получишь нового стража. Чем плох такой расклад?
Взгляд дракона снова неуловимо изменился: на сей раз тот смотрел цепко, словно приценивался, — так смотрят на редкий товар в лавке. Впервые за время разговора Эдварду вдруг стало не по себе, как будто даже жутковато, а в душе тихонько зашевелились робкие ростки сомнений, которые, в общем-то, нечасто посещали самоуверенного беловолосого мага.
— Что ж, вижу, ты азартный игрок, — по достоинству оценил ящер. — В тебе достаточно страсти, чтобы рискнуть всем… пойти ва-банк. Ну хорошо. Признаюсь, я понимаю причины твоего желания. В мире нет магии сильнее магии драконьей крови. В случае успеха ты сохранишь, что имеешь, да еще и получишь вместе с кровью толику способностей старейшей расы: неисчерпаемый запас жизненных сил, сопротивляемость болезням, молниеносные реакции и некоторые другие преимущества… фактически, ты получишь вечную жизнь. Для человека более, чем достаточно, и здесь как раз вопросов нет. Вопрос кроется в другом: а что же получу я?
— Всё, что угодно.
— Вот как… — качнув головой, задумчиво протянул ящер, — опасную Игру ты затеял. И что стоящего может дать простой смертный в обмен на светоносную кровь?
Дракон с деланным сомнением покосился на человека. Тот лишь молчал, не давая волю нетерпению, понимая, что это вопрос риторический.
— Впрочем, в голову мне пришла одна прелюбопытная идея. Готов ли ты, как и всегда, играть вслепую или воспользуешься правом отказаться, до того, как Игра начата?
— Я согласен заключить сделку, — хмуро подтвердил Эдвард, уже ощущая какой-то подвох, — на любых условиях.
Маг даже не сомневался, что обратной дороги нет. Опасный разговор их зашел слишком далеко. Да и в случае отказа живым из пещеры всё равно, похоже, не уйти.
— Мудрое решение, — скупо похвалил Альварх, зажмурив глаза, будто от удовольствия. — Тогда слушай внимательно, прежде следует прояснить кое-что. Главный принцип Игры заключается в том, что обмен обязан быть равноценным. Драконов любят уличать в обмане, нечестной игре, но нападки эти происходят лишь от неразумности младших рас, которые сами постоянно пытаются провести нас и отдать меньше, чем хотят получить. Так же и ты сегодня пришел обмануть меня. И уже чувствуешь себя победителем, верно? Оттого, что заставил дракона согласиться на твои возмутительные условия. Но, может статься, уже вскоре ты будешь горько оплакивать свою судьбу, которую сам же и призвал.
Молодой заклинатель ощутимо напрягся при этих словах. Происходящее явно выходило из-под контроля и решительно переставало ему нравиться. События развивались не так, как задумано: вовсе не таков был изначальный план. Даже отдаленно не походил.
— В этом нет твоей вины, — голос ящера звучал вроде бы и не громко, но так повелительно и низко, что заполнял собой весь обширный зал, — и ты не первый, кто задумал взять то, что тебе не принадлежит. Увы, по природе своей смертные корыстолюбивы и не могут постичь всю полноту замысла: всё в мире должно быть уравновешено. Каждое желание имеет цену. Драконы не должны лишь из-за своей блажи вмешиваться в дела младших рас. Младшие расы, в свою очередь, не должны обладать могуществом драконов. Да, мы создаем иногда стражей, идеальных слуг, которые и навели тебя на блестящую мысль о силе драконьей крови. Но стражи редко выходят за пределы пещер. Они неразумны и не оказывают ровно никакого влияния на мировой баланс. Стражи лишь наши продолжения, которыми драконы управляют, как пальцами рук, даже того меньше. Они не могут самостоятельно распоряжаться той силой, что мы им даем.
Дракон сделал выразительную паузу перед следующей важной фразой, давая человеку в полной мере проникнуться происходящим.
— Ты же вознамерился изменить установленный порядок вещей, — чуть виновато развел руками хозяин. — Не стану скрывать, мне нравится головокружительная дерзость замыслов, она разгоняет скуку — единственную болезнь, которой подвержены драконы. Но я не имею права оставлять такое грандиозное событие без контроля. Чтобы уравновесить создание всесильного существа, нужно как-то его ограничить. И я нашел решение: я выполню свою часть сделки, и после всего ты сохранишь чистый, незамутненный разум и свободную волю. Взамен же тебе придется повиноваться мне. Повиноваться беспрекословно и безоговорочно, как и положено стражу, — только осознанно и добровольно. Таким образом, я сам буду ограничивать твое могущество и следить, чтобы действия твои не покачнули мировой баланс. Осмелишься перечить, а тем более ослушаться меня, и ты ничем не будешь отличаться от своих несмышленых собратьев. В тот же миг я раздавлю твой разум, как скорлупку, и ты станешь самым обыкновенным стражем в моей пещере.
