А вот какие цели имеет правитель Ледума было неизвестно и совершенно не внушало доверия. Этот человек с давних пор одержим властолюбием и ради удовлетворения своих желаний был способен на многое. Даже, пожалуй, на всё, если Карл успел узнать его достаточно хорошо за минувшие годы. За эти бесконечные годы, когда оборотень так мечтал выбраться наружу.
Но тюрьма его оказалась слишком прочна, а тюремщик искусен, так что со временем желание бегства притупилось и стало казаться неосуществимым. Даже сны о свободе совсем перестали сниться.
Помимо прочего, обыкновенно лорд Эдвард встречался только с одним оборотнем. Сегодня же в место его заключения пожаловали сразу несколько: трое, а то и все четверо. Они не могли почуять Карла, оглушенные множеством активированных драгоценных камней и сбитые с толку раздражающим инстинкты присутствием друг друга. Однако Карл мог поклясться, что там, наверху, затевается нечто очень серьезное.
Почти наверняка тайная встреча правителя Ледума с вожаками кланов будет иметь непредсказуемые, далеко идущие последствия, и это сильно тревожило его.
Оставалось только надеяться, что сам лорд хорошо представляет себе эти последствия.
* * *
Себастьян неожиданно задохнулся, как если бы вместо воды залпом опрокинул кружку обжигающего вина со специями. Сердце неприятно заныло, а в глазах потемнело, как случается перед обмороком… или когда безмятежная мелодия вдруг завершается в нестерпимо горьком миноре, в пронзительном, трагичном си-бемоль.
Но ведь этого просто не может быть.
Показалось?
Не веря себе, ювелир отвлекся от незаконченного разговора и быстро перевел взгляд на сцену, отыскивая танцовщиков, в которых разгадал оборотней. Мгновенная перемена в их лицах, глазах, движениях, прошедший волной кратковременный сбой в ритме и рисунке танца развеяли последние отчаянные сомнения. Что ж, ошибки тут не было, инстинкты сильфа не подвели.
— Пора уходить, — вполголоса обратился он к спутнице. — Немедленно.
— Почему? — едва взглянув в изменившееся лицо Серафима, София осеклась и вмиг протрезвела. — Что случилось?
— Катастрофа, если совсем кратко, — прозрачные глаза сильфа застыли, заледенели, словно промерзшие до самого дна озёра. — Нет времени объяснять, живо уходим!
— О чем это ты, ведь мы еще ничего не выяснили! — девица казалась разочарованной. — Столько усилий, и всё напрасно? Другого шанса может и не представиться…
— Все вопросы после, — Серафим взял себя в руки и с трудом выдавил следующую фразу, всё равно прозвучавшую как-то растерянно. — Здесь дракон.
— Дракон?! — Искаженная оторопело обвела взглядом помещение, но так и не обнаружила огромного крылатого ящера, притаившегося где-то под одним из столиков или прикинувшегося органичной деталью интерьера. — Ты, верно, шутишь… это же невозможно… Прости, а ты много вина успел выпить?
— Он здесь, говорю тебе, — сильф поморщился, ощущая, как кончики пальцев начинают дрожать. Драгоценные секунды утекали, а глупая девчонка затевала разговоры, какие-то бессмысленные препирательства, которые могли обойтись им очень дорого. Но привлекать внимания было нельзя: зал и без того доверху нашпигован охотниками и агентами, готовыми кинуться на любое, даже самое безобидное, движение, как рыба на блеск приманки в мутной воде. Не стоило их провоцировать. — Я его чувствую.
Да. После стольких лет, как и в тот роковой день, он снова чувствует присутствие представителя древнего рода. И он снова чертовски напуган.
— А я вот совершенно ничего необычного не чувствую, — бойко запротестовала противная девица, решительно не желая никуда уходить. Наверное, решила, что он совсем уже помешался на драконах: и во сне их видит, и наяву. — А уж Искаженным стоит довериться в вопросах интуиции, поверь мне.
— При чем тут чертова интуиция! — озлился ювелир, незаметно хватая девушку за плечо и рывком вытаскивая из-за стола. Ну почему от нее никогда никакой помощи, только вред! Промедление может погубить их обоих. — Это другое… не доступное людям… ваша раса слишком молода, чтобы слышать голоса крови. Проклятье! Уходим отсюда, сию же секунду!
Но было, как водится, поздно.
Глава 19, в которой ведется речь о нравах и обычаях оборотней
Большая топографическая карта Бреонии безмятежно отдыхала на ровной поверхности стола, и не подозревая, что над ней вот-вот будут вершиться судьбы.
Лорд Ледума резкими движениями расправил смявшуюся бумагу, еще раз окидывая взором плоскую и уменьшенную копию страны. Карты такого рода считались секретными и не подлежали широкому распространению, во избежание утечки сведений, которые наверняка будут использованы в военных целях. Люди только и норовят, что затеять войну, теми способами, что им доступны, поэтому любую информацию следовало скрывать.
Достаточно крупный масштаб во всех подробностях позволял рассмотреть географические явления и объекты местности: рельеф, гидрографию, растительно-почвенный покров, населённые пункты, границы и коммуникации.
Однако в данный момент правителя главным образом интересовали тридцать девять городов-государств конфедерации, напоминавших узелки наброшенной на землю плетеной рыбацкой сети.
Тридцать девять человеческих полисов. Тридцать девять очагов цивилизации, с боем вырвавших у великой Пустоши своё право на жизнь.
Ледум располагался на самой границе обитаемой людьми территории, издавна выполняя функции пограничного города. Это была мощная крепость, прекрасно укрепленный аванпост, который должен был сдерживать любые посягательства извне.
Аманита же, напротив, занимала теплое местечко в самом сердце Бреонии, являясь не только историческим и культурным, но и географическим центром страны. Изначально такое расположение столицы было очень даже удобным и безопасным, суля многие выгоды. Однако в настоящий момент картинка вырисовывалась куда более неоднозначная: зона влияния Аманиты простиралась в основном на близлежащие города, приграничные же территории все без исключения были лояльны Ледуму. Таким образом, в случае войны, столица оказывается во враждебном кольце окружения, где преимущества ее положения неминуемо превратятся в недостатки.
Ах, как же изменчива политика. Этой ветреной дамочке никогда нельзя доверять.
Раскрытыми ладонями упершись в стол, лорд Эдвард мысленно разлиновал карту, радикально деля на своих и чужих. В широкой полосе, находящейся под его контролем, совершенно выбивался из общего дружного строя город Ламиум, престарелый правитель которого цеплялся за прошлое с завидным упорством маразматика.
Несколько лет назад, после долгих консультаций с финансистами и дипломатами, лорд Эдвард установил для Ламиума режим полной экономической блокады, характерный больше для военного, нежели для мирного времени. Прекращение торговли и официальное эмбарго на все виды денежных операций должны было выступить средством давления, принуждая к изменению проводимой полисом негибкой внешней политики.
