Несмотря на внешнюю простоту, Луцилла показалась ему особенной. Коротко остриженные волосы её были растрепаны и, по-видимому, никогда не знали сложных церемониальных причесок, которые полагались ей по статусу. Женщина была похожа на галчонка — маленького, взъерошенного, но чертовски упрямого. Перед лицом человека, от прихоти которого зависела её судьба, заклинательнице удалось сохранить спокойное достоинство, лишенное страха или высокомерия.
Один-единственный взгляд бросила она на правителя, но его было достаточно для лорда Эдварда, чтобы прочесть, что в этих глазах нет ненависти и жажды мести. То, что маг различил в них, вполне подходило для будущей правительницы, которую он хотел бы видеть в Ламиуме, — острый ум и готовность подчиниться могуществу Ледума.
Похоже, Луцилла с самого начала предполагала подобное развитие событий, но для достижения амбициозных целей оказалась готова пойти на риск и неминуемо высокие жертвы. Правитель Ледума высоко ценил таких вассалов — способных, самостоятельных и, что немаловажно, знающих своё место. Ламиуму всё равно требовался новый лорд-защитник, и лучшей кандидатуры, по-видимому, не сыскать. Луцилла молода, сильна, хорошо осведомлена о положении дел в городе и к тому же находится в кровном родстве с трагически погибшим лордом Домиником… что дает все основания законно претендовать на его трон.
— Ледум официально выражает глубочайшие соболезнования в связи с несчастьем, обрушившимся на Ламиум, — приняв решение, торжественно провозгласил правитель. — Увы, роковое стечение обстоятельств привело сегодня к гибели многих невинных. К счастью, помощи случилось подоспеть прежде, чем город оказался окончательно разрушен: удалось вмешаться раньше, чем мирные жители были полностью истреблены безжалостными обитателями Пустошей. Чтобы обеспечить безопасность уцелевших людей, маги Ледума под моим контролем быстро восстановят неисправную магическую защиту и выставят более совершенные и надежные коды. Уверяю, отныне Ламиум может рассчитывать на всяческую поддержку с нашей стороны, миледи.
Услышав последние веские слова, Луцилла молча поднялась на ноги. Спокойно кивнула, выражая понимание возложенной на неё задачи и готовность не мешкая приступить к действию.
Впереди правительницу ждала долгая и кропотливая работа по восстановлению и переустройству города, работа по взятию кардинально нового политического курса. Как капитан корабля, попавшего в бурю, Луцилла должна была удержать в руках рвущийся штурвал, принуждая почти погибшее судно совершить внезапный резкий разворот и двигаться в практически обратном направлении.
Рука её была достаточно тверда для этого.
* * *
Едва вернувшись во дворец в Ледуме, лорд Эдвард почувствовал присутствие чужака.
Минувшая трудная ночь, за которую так и не довелось сомкнуть глаз, изрядно утомила правителя. Энергозатратные телепортации на значительные расстояния, серьезное расходование ресурса на ликвидацию лорда Доминика, нервотрепка с участием заклятых союзников оборотней — всё это давало о себе знать. Тем не менее, результат был хорош. Ситуация в Ламиуме полностью взята под контроль, магическое поле восстановлено и стабилизировано, бомбы испытаны успешно, новая леди Луцилла подтвердила сюзеренитет Ледума.
Все ожидания правителя оправдались наилучшим образом, и в эту минуту он хотел только одного — отдыха, чтобы восстановить силы. Однако, наличие постороннего в Северной опочивальне, предназначенной специально и исключительно для покойного сна, сильно осложняло воплощение этих планов в жизнь.
— Видят боги, ничего не меняется в Ледуме, — чуть укоризненно раздалось в тишине спальной комнаты, едва заклинатель переступил порог. — Этот город будто застрял вне времени. Те же долгие дожди, те же сырые холодные ветры… И ты развлекаешься всё так же гнусно и кроваво, Эдвард.
Голос звучал словно бы отовсюду, так что источник сложно было определить сразу. Тишина немедленно была поглощена им. Голос накрывал с головою, как большая волна накрывает пловца — и тянет на дно обмякшее тяжелое тело.
— Неужели никто до сих пор не обеспокоен твоими, мягко выражаясь, бесчеловечными забавами? — чистый голос с легкостью мог принадлежать ребенку, но в то же время слова и манера речи были чересчур серьезны и церемонны даже для взрослого. Но это был знакомый, слишком знакомый голос, чтобы теряться в догадках. — Или человечность не к лицу правителю Ледума, который перестал относить себя к смертным? Люди, ох, люди… Достаточно какой-то пары-тройки сотен лет жизни, как вас уже поражает гордыня… впрочем, должен заметить, в твоем случае, она поразила плод еще в утробе матери.
Лорд Эдвард молчал, устало прислонившись к двери, которую только что плотно прикрыл за собой, и голос, не дождавшись ответа, продолжил:
— Однако твой азарт завораживает меня, как и прежде, как движения умелого факира завораживают кобру. С какой беспечной легкостью лорд-протектор покидает город, почти на десять часов оставив его без защиты! Дерзкий план, но вполне в твоем духе. Совершенно безрассудно — и бесподобно. Как говорится, кто не рискует, тот не пьет игристое.
— Какого черта тебе нужно?
Правитель сделал пару шагов внутрь, с растущим раздражением оглядывая комнату. Интерьер спальни, как и всего Северного крыла дворца, был решен с использованием разнообразных оттенков фамильных цветов лорда Ледума — белого с небольшими вкраплениями голубого и серого.
Более изысканного сочетания, подчеркивающего благородство, утонченность и высокое положение владельца, просто не существовало. Идеально-белое пространство играло и переливалось различными нюансами: от оттенка натурального хлопка и снега до цвета слоновой кости и сливок. Редкие цветные детали резко выделялись на общем нейтральном фоне, и особенное значение приобретала игра света, в зависимости от которого интерьер становился теплым или холодным.
Комната казалась пустой. Не сразу лорд Эдвард перевел взгляд на расположенное в уютном углублении алькова ложе. От посторонних глаз его укрывала специальная ширма, сотканная словно бы из тонкого ломкого льда.
За ширмой смеялись. Смех был похож на прозрачный звон колокольцев, плывущий в раскаленном полуденном небе. Прохладный, завораживающий смех.
— Выражаться так надменно, так грубо способен только истинный аристократ, — неторопливо отозвался неизвестный, перекатывая слова на языке, словно те были сварены из карамели, — тягучей, густой и приторно сладкой. — Но не лучше ли тщательнее подбирать обороты, дабы случайно не оказаться понятым неверно? Разве подобные нападки рассчитывал услышать я, лишенный радости видеть тебя почти двадцать лет? Должно быть, это недоразумение, и лорд Ледума не желал огорчать меня понапрасну. Или ты и в самом деле расстроен моим визитом?
— Думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос, — маг несколько сбавил тон, угадав в последних словах гостя укор, мягкий, как прикосновение кошачьей лапки. Обманчиво мягкий. — Мне жаль, что тебе пришлось ждать десять часов. Что касается моего отсутствия, я счел вероятность нападения извне или же каких-то опасных событий внутри города, ничтожно малой чтобы принимать её в расчет… Так зачем ты здесь?
