Чиновники и бюрократы Первого дома безоговорочно управляли Аманитой.
Терпеливо ожидающий высочайшего внимания человек низко поклонился и замер, также выдерживая необходимую паузу. Оба аристократа прекрасно знали регламент аудиенции. Лорд Октавиан Севир меж тем чинно опустился в кресло, с особой тщательностью поправил рукава торжественных церемониальных одежд цветов глицинии, которые он носил, как глава Первого дома, бросил краткий взгляд на темно-красные геральдические розы в пышном золоте мантии, которые он носил, как лорд-протектор Аманиты и, не поворачивая головы к подданному, сухо произнес:
— Правитель имеет некоторое время, чтобы выслушать вас, советник Лукреций Севир.
Вошедший являлся не кем иным, как родным братом молодого лорда, к тому же — старшим братом, унаследовавшим имя правящего отца. По всем действующим законам именно он должен был стать престолонаследником. Однако, едва вступив в совершеннолетие, Лукреций совершил поступок, который шокировал и на долгие годы взбаламутил подобное топкому болоту общество Аманиты. Некоторые находили его проявлением необыкновенной мудрости и дальновидности, большинство же — явным признаком слабохарактерности или даже потери рассудка.
Приобретя возможность распоряжаться своим словом, инфант по собственной воле отказался от любых прав на престол — для себя и своих потомков, чем вызвал сильнейшее недовольство и разочарование старого лорда Лукреция. До конца жизни отец так и не простил первенцу этого вероломного отречения, и даже на смертном одре не проронил тому ни слова, унеся глубокую обиду и в иной мир.
По праву рождения Лукреций занимал положение советника первого, самого высокого ранга, но, будучи по долгу службы в курсе всех событий, обычно не принимал активного участия в политической жизни столицы. Бывший инфант теперь жил уединенно в своем небольшом домене и крайне редко появлялся при дворе. А потому внезапный визит единокровного брата во дворец и просьба об аудиенции стали для лорда Октавиана полной неожиданностью.
Но всё же он не отказал в этой просьбе.
— Если мой лорд окажет такую великую милость, — почтительно начал визитер, — я надеялся бы обсудить с владыкой приближающуюся официальную церемонию вступления в права верховного лорда Бреонии, которая не проводилась по всем правилам вот уже сто лет, а также дипломатическую переписку с Ледумом по этому же вопросу, грозящую Аманите определенными сложностями. Позволено ли мне продолжить?
— Продолжайте.
Лорд Октавиан помрачнел и сдвинул брови, припомнив последнее послание из Ледума, которое он, в припадке буйной ярости, собственноручно разорвал на мелкие кусочки, а потом сжег. Магическое боевое пламя, знаменитое пламя красных корундов «голубиной крови», было визитной карточкой фамильной магии Севиров.
Да разве возможно стерпеть такое? Правитель Ледума попросту издевается над ним, смеется над всеми ними, дипломатами, политиками, аристократами. Он игнорирует все правила и нормы приличия. Лорд Эдвард даже не снизошел до того, чтобы самому подписать письмо — официальный документ скрепляли витиеватая подпись, вензель и сургучная печать недавно назначенного премьера. И это вместо дорогостоящей металлической печати самого правителя… Какая неприкрытая насмешка!
Молодой лорд Аманиты задохнулся от гнева, припомнив изысканный аромат, который сохранила гербовая бумага — аромат писавшей его лощеной, надушенной мускусом и лимонной вербеной руки.
Нет никаких сомнений: лорд Эдвард намеренно желает раззадорить их и привести в бешенство и, надо сказать, он весьма преуспел в этом. Поведение правителя Ледума вот уже многие годы до крайности раздражало многих. Царящий в его владениях разврат и невозможное падение нравов не укладывались ни в какие рамки! Само существование столь греховного города ставит черное пятно на всю цивилизованную Бреонию.
Решительно, рано или поздно этому нужно положить конец.
Сам же лорд Октавин, как и полагалось человеку его положения, являл собою безукоризненный идеал семьянина, пример для подражания каждого подданного. Он был помолвлен со своей дражайшей супругой практически с самого момента её появления на свет, а восемь лет назад был заключен официальный союз, самый громкий и пышный брак последнего десятилетия.
Это был традиционный для дома Аманидов династический альянс. Когда пришло время выбирать спутницу жизни для будущего лорда, собрался полный семейный совет, включавший старейших и влиятельнейших представителей старших семей Первого дома. Множество родственников не один день ломали голову над судьбой правителя и, как следствие, всего будущего Бреонии, определяя наиболее достойную кандидатуру. Наконец, по благородству происхождения и чистоте крови таковой была сочтена его собственная племянница, новорожденная Альбия Лукреция Севира, которая была младше инфанта на пятнадцать лет.
Ох, брак этот не был для лорда Октавиана легким, но в Аманите лорды не обладали привилегией самостоятельно решать столь важные для города вопросы. К счастью, совсем недавно стало известно, что юная супруга ожидает от правителя Аманиты дитя, — долгожданного благословенного первенца, который станет официальным инфантом. Хвала Небесам! Лорд Октавиан перевел дух, с облегчением думая о том, что долг по оставлению венценосного потомства выполнен сполна, и он может с чистым сердцем позабыть дорогу в спальню своей малолетней леди. По крайней мере, до рождения ребенка, а если родится столь желаемый мальчик, то, возможно, и навсегда.
Советники наконец-то закрыли щекотливую тему и перестали постоянно оказывать давление. Все они терпеливо ожидали дня родов и надеялись на лучшее.
— Милорд, — почтительно и очень аккуратно начал Лукреций, — тот факт, что правитель Ледума в категорической форме отказывается присутствовать на церемонии, ссылаясь на невозможность оставить свой город даже на краткий срок, сильно тревожит тетрархов и многих влиятельных представителей Сената. Да и лорды других городов Бреонии обеспокоены не меньше нашего. Всех волнует немаловажный вопрос, каковы окажутся дальнейшие действия сиятельного лорда Аманиты в этом случае?
— Церемония будет проведена, — Октавиан жестко стиснул унизанные рубиновыми перстнями пальцы, словно намереваясь стукнуть кулаком по подлокотнику кресла. Но вместо этого взял себя в руки и вернулся в подобающее правителю состояние величественного спокойствия. — Вне зависимости от состава участников. Те, кто решится манкировать приглашением верховного лорда… понесут наказание по всей строгости такого проступка.
Октавиан был не первым носителем своего имени в истории ветвистой династии Аманидов — полностью он звался верховный лорд Октавиан Второй Севир. Обыкновенно, помимо личного и родового имен в титулах правителей Аманиты присутствовали также прославляющие их громкие прозвища, но только вступивший на престол молодой правитель деяниями своими пока не успел снискать такого. Само по себе имя его уже было знаменито и несло в себе заряд и одновременно тяжесть некой миссии, посланной свыше. Октавиан Первый, отдаленный предок, по существу, и стал тем, кто положил начало долгому периоду правления Севиров, длящемуся по сей день.
