Изящные трамвайчики, сверкая новенькими металлическими боками, спешат на вокзал с разных концов Старого Ледума. Только-только завершилось строительство и проложены линии, народ в совершенном восторге. Она и сама прокатилась с удовольствием: на всем пути следования огромные дорогие витрины сияют, как серебряные зеркала, которыми можно бесконечно любоваться и разглядывать своё отражение. На самом вокзале привычно шумно и оживленно, возможно, даже больше, чем обычно. Желанное небо всё так же затянуто облаками, но свежий ветер истончает их и заставляет истаивать на глазах. Того и гляди, весеннее солнце одарит город небрежно упавшим лучом.
Медленно, но верно продвигается очередь. Взгляд Маршала механически цепляется за окружающих, оставляя на них насечки, крохотные, понятные одной убийце метки, позволявшие классифицировать и разложить объекты по строго маркированным ящичкам памяти.
Ей приходится ждать со всеми, и довольно долго — за минувшие дни власти значительно усилили контроль и резко сократили количество рейсов. Возможно, этот — и вовсе последний, отсюда и ажиотаж, и тщательно скрываемое волнение толпы. Ползут упорные слухи о войне. Неделю назад официально было объявлено военное положение и введен строгий комендантский час. А это значит, над северной столицей в любой момент может быть установлен режим закрытого неба.
Ожидающие вылета нервничали и жалобно поглядывали друга на друга, словно ища поддержки у случайных товарищей по несчастью. Большинство из них были гражданами Аманиты, и вовсе не хотели в эти смутные времена застрять в Ледуме с непредсказуемыми последствиями. Саму убийцу перспектива грядущей войны нисколько не беспокоила: помилуйте, это сущие мелочи жизни. Просто нужно было совершить то, что она уже не один раз успешно проделывала прежде — исчезнуть. На месяц-другой, полгода или, если потребуется, даже год… неважно. Она бежит налегке. Время не имеет большого значения, ведь это такая же условность, иллюзия, как и многое в мире. Время теряет власть по мере того, как растушевываются и стираются границы внутреннего я.
Вот и ее черед.
Протянуть проверяющему идеально сделанные поддельные документы и честно приобретенный билет. С вежливой, в меру очаровательной улыбкой кивнуть работникам на весьма скромный багаж, оставив при себе объемную и броскую дамскую сумку, битком набитую косметикой и оружием. Да-да, это ручная кладь, сэр. Обычные женские мелочи, вы знаете, без них в полете никак.
Подобрав пышные юбки, хищными острыми каблуками впиваясь в плоть взлетной площадки, воин пустоты с кошачьей легкостью спешил к дирижаблю, готовому отправиться прочь из Ледума.
* * *
Нет ничего вернее проклятий на крови, особенно когда в чернильном небе болтается податливая полная луна. Невозможно избежать такого проклятия, будь ты хоть маг, хоть высший оборотень, хоть то и другое сразу.
К сожалению, кровь представителей старших рас сильна: к ней довольно-таки сложно воззвать и еще сложнее подчинить себе, прежде всего, если имеешь дело с чистой кровью. Ритуалы на крови отнимают до обидного много ментальных сил, но иногда можно позволить себе заплатить откровенно завышенную цену, чтобы добиться своего.
Лорд Эдвард смахнул со лба предательские капельки пота.
Несмотря на усталость, он был удовлетворен. Для правителя Ледума не бывает невыполнимых задач, — тем более, когда дело касается любимого друга. Точнее, не бывает невыполнимых задач для «Властелина», гордо сияющего в диадеме лорда. Воистину, этот могущественный камень — самый драгоценный из даров Альварха.
— Ну что же, Шарло, посмотрим, что ты скажешь на это, — задумчиво проговорил заклинатель, хищно вглядываясь в горящую белым пламенем кровь, которую, между прочим, довольно утомительно было соскребать с сукна и очищать от прилипчивых волокон казенной серой ткани.
Собирать нужное количество пришлось буквально по крупицам! Лорд-протектор уж и не вспомнит, когда доводилось заниматься такой в прямом смысле слова грязной работой. Возможно, что и никогда. Но он выполнил её охотно, почти ревностно, с фанатичной прилежностью лучшего ученика, которого и без того всем ставят в пример, но который в честолюбии своем желает получать еще большее восхваление.
Когда с приготовлениями было покончено, пришел черед серьезно задуматься над содержимым проклятия. Самое простое и одновременно действенное — убить. В общем-то, примитивная кровавая магия рассчитана прежде всего на убийство, и подавляющая часть ритуалов совершается на смерть. Вот только Альварх плел что-то невразумительно-угрожающее про странные вселенские связи, глобальные закономерности… и буквально вырвал у заклинателя обещание решить дело чести иначе. Нельзя нарушать слово, данное дракону. Да и что скрывать — Карла и вправду не хочется убивать, тем более на расстоянии, даруя легкую смерть. Но Мелтон опрометчиво развязал оборотню руки, в прямом и переносном значении: теперь зверь будет охотиться и убивать в Ледуме. Что ж, он поступит с обоими так, как и полагается записному злодею, коим они его представляют.
Похоже, нашелся неплохой способ решить возникшую дилемму — наказать беглеца и не окровавить при этом рук.
— Прости, старый друг, но время игр прошло, — на узком лице заклинателя серебряными бабочками плясали отблески магического огня. — Нужно было позволить Юсту прикончить меня — или сделать это самому, раз уж судьба вручила счастливую возможность. Ты просчитался. Как и обещал, я не трону тебя даже пальцем: серпом молодого месяца перережу я тебе глотку.
Лорд Эдвард в нетерпении поднял глаза на небо, и в эту самую минуту оно наконец наступило — полнолуние. Луна набрала полную силу, а вместе с нею и во всех драгоценных камнях сила хлынула через край.
Прозрачный пламень тотчас опал, пожрав всю до последней частички свежей крови. Проклятие совершилось. Проклятие тонкой струйкой пролилась в прохладный весенний воздух: вкусив кровь, «Властелин» на мгновение окрасился алым.
Когда загаданное случится, Карл останется жив и здоров, но очень скоро волку отчаянно понадобится помощь. Тогда-то правитель Ледума найдет его и защитит от невзгод. В свою очередь великодушно избавив от смерти, хотелось бы верить, лорд сполна возвратит нечаянно возникший долг.
После этого с оборотнем можно будет не церемониться: предаваясь власти хозяина, побитой собакой тот вновь будет ползать у его ног, не смея поднять головы выше уровня лодыжек. А если прежде Карл смекнет, в чем дело и решится убраться — что ж, туда ему и дорога. Конечно, за стенами волку будет сложнее помочь, но, по крайней мере, правитель избавится от голодного зверя в городе и неприятных, связывающих обязательств перед ним. Альварх должен остаться доволен бескровным и, в общем-то, мирным решением.
Запечатанное силой полнолуния, проклятье уже начало прорастать, как горчичное зернышко — только плоды его будут ядовиты. Теперь ничто в мире не сможет снять или отменить его, ничто — даже смерть заклинателя. Уже скоро, Шарло, ты почувствуешь неладное и будешь выть, выть не таясь, захлебываясь собственным звучным голосом, выть бессильно и яростно. Тебе снова и снова будут сниться твои звери — большие и сильные молодые волки. Будут сниться их острые когти, клыки, тяжелые мягкие лапы, жесткий мех. Но волки не примут тебя. Свободные, они никогда не примут такого, как ты… такого, каким ты станешь — калеку. Волки безжалостны и полны презрения к любой слабости.
