— О боги… прошу вас, не смотрите. Это непотребство… не предназначено для ваших глаз.
Патологически склонный к порядку, Кристофер и помыслить не мог однажды появиться перед правителем в столь неподобающем виде. Перенести этот позор было совершенно невозможно.
Градус паники нарастал.
Лорд Эдвард помимо воли ухмыльнулся, откровенно забавляясь смешанными чувствами приближенного и ожидая дальнейшей реакции. Настроение его улучшалось.
Если честно, во время этой непростой беседы ноги Кристофера уже ослабели и подгибались, подкашивались от тягучего ощущения беспомощности, невозможности повлиять на события. Он давно опустился бы на колени, если бы сумел найти хоть одну объективную причину, которая оправдала бы такой порыв. Но напротив, это могло быть расценено как признание вины и только спровоцировать гнев. Так одно неосторожное движение факира подстрекает ядовитую змею напасть.
С правителем всегда непросто, уж такова его натура. В нем в избытке присутствовали качества силы, которых самому Кристоферу, напротив, недоставало. Разумнее всего было не нервировать лишний раз, не привлекать внимания. Но вот теперь, когда повод был подан, а сам лорд выглядел успокоившимся, Кристофер, кажется, с некоторым даже облегчением бросился к его ногам, принося извинения.
Властным движением заклинатель взял почти соскользнувшую с шеи черную премьерскую ленту и своей рукой завязал ее в тугой узел. Слишком тугой и не такой элегантный, какой сумел бы сделать сам Кристофер, но, право, был не лучший момент, чтобы жаловаться. Еще чуть-чуть, и лента вовсе упала бы на пол, чего ни в коем случае нельзя допускать!
Статусная лента не может касаться земли.
— Всем известно, что имя лорда оберегает премьера и дает ему власть почти равную, — прохладным тоном заметил правитель. — Разумеется, не только власть, но и ответственность. Отныне ты под защитой моего имени — и этим же именем ты приведен в опасность. Думаю, ты и сам хорошо понимаешь все риски и возможные последствия.
Конечно, Кристофер был не глупец и не мог не понимать, как сильно лорд-защитник подставил его, какие неравные условия навязал. Но услышать признание из первых уст было неожиданным, почти шокирующим откровением.
Возможно, даже более впечатляющим, чем то, что назначение скорее всего и вправду погубит его. Дарованная высокая должность может стать прямой дорогой в Рицианум, в случае если что-то пойдёт не так… если этим самым могуществом имени лорда злоупотребить.
— Лорд-протектор Ледума не имеет оснований сомневаться в преданности своего покорного слуги, — без промедления и с самым серьезным выражением заверил аристократ, и в словах его была известная осмотрительность. — Если позволите, преданность эту я докажу самой высокой ценой. Удостоиться вашего доверия — большая честь и большая радость! Жизнь моя принадлежит вам, милорд, вам одному. Используйте её, как будет угодно, прикажите — я буду повиноваться.
— Хорошо. Иного я и не ждал.
Конечно, других вариантов ответа здесь не было предусмотрено, в особенности, когда собеседник владеет языком дипломатии, в совершенстве, как сам черт. Но в какую точеную форму был облечен ответ! Слушать одно удовольствие. Лепет этих робких и одновременно пылких признаний почему-то приятен слуху.
Лорд Ледума всмотрелся в изящные черты собеседника — наружность аристократа казалась безупречной — и в эту минуту Кристофер как раз поднял глаза и снизу вверх тоже заглянул ему в лицо. Взгляд приближенного, ясный и кроткий, вдруг проник в сердце.
От неожиданности, а может быть, испугавшись этого, правитель едва заметно вздрогнул, и краткая судорога прошла по самым кончикам пальцев, унизанных знакомыми платиновыми перстнями. Случайность, дурная ошибка!.. — но ту же секунду алмазы расцвели опасным белым цветом, и незримая сила оттолкнула, отбросила коленопреклоненного аристократа в сторону и крепко припечатала к полу.
Щелчок этих пальцев всегда означал приказ — и для людей, и для драгоценных камней!
Заклинатель внутренне обмер, немедленно унимая яростные вибрации алмазов. Что за чертовщина. Действительно, лорд Ледума порой придерживался принципа «бей своих, чтоб чужие боялись», но в этот раз ничего такого не планировалось в культурной программе на вечер.
На какой-то краткий миг он как будто… потерял контроль? Невозможно! Совершенно невозможно. Но что-то и вправду задело его, вывело из состояния концентрации. Что-то было такое в прозрачном взгляде, нечто большее, нежели простое обожание своего лорда. Взгляд содержал в себе запретное, чего допускать нельзя.
Чувства, несущие слабость, никому из них непозволительно иметь.
Правитель перевёл глаза на жертву нечаянно вышедших из-под контроля эмоций. Тот по-прежнему лежал навзничь, опасаясь не то что подняться — даже пошевелиться или слишком глубоко дышать, рискуя навлечь на себя продолжение незапланированного магического спектакля. Лорд Эдвард вновь поневоле залюбовался совершенством этого запрокинутого лица, этого точеного профиля. Некстати увиденное чувство как будто пропало из синих глаз, теперь там стыл только страх и — покорность. На губах возникла бледная, какая-то терпеливая и понимающая улыбка.
Но как бы ни был проницателен Кристофер, а в этот раз, должно быть, даже он не сумеет понять, что же произошло, что он сделал не так и чем именно прогневил лорда.
И не должен никогда догадаться.
Приближенному следует твердо уяснить: он может сколь угодно преклоняться и угождать во всем, чего только не пожелает лорд, но всё равно останется по эту сторону его жестокости. И каждый раз придется испытывать ее на себе. По-другому не будет.
Правитель едва заметно скривился. Неужели снова игра? И строгость его — только карточный блеф? Происшествие заставило кровь неожиданно сильно пульсировать в венах, как бывало во время жажды.
Но, черт побери, как же много в жизни ненужной боли. Боли, которой не оплатить ни прошлых грехов, ни будущего покоя, но которую приходится причинять.
Лорд Эдвард слишком хорошо знал ее силу — боли не только и не столько физической, не оттого что вибрации алмазов прошли насквозь мощным разрядом электрического тока.
А той, которой лучше бы никогда не узнать и которая разбивает сейчас всё существо его приближенного.
Но всё же хорошо, что так вышло: в этот раз боль была необходима. Возможно, она убережет их, сохранит их обоих в безопасности.
Зная ревнивый характер Альварха, тот может захотеть отобрать и сломать новую игрушку. Не стоит раззадоривать высшего дракона, пока тот пребывает в городе.
В этот миг правитель почувствовал себя жестоким богом, которому слишком трудно угодить. Роль, которой он желал когда-то, и которая оказалась не так и сладка.
И всё же, он не знал ничего лучше этой роли.
— Почему не носишь на одежде гербовых лилий Ледума? — без единой нотки эмоций поинтересовался заклинатель, намереваясь уходить. И уже в дверях: — Ждешь особого приглашения?
