Я не оставляю сообщения.
– Как дела? – спрашивает Джудетт, когда мы поворачиваем на нашу улицу.
– Я просто думаю.
«Если ты не оставишь меня в покое, я закричу».
Мне не следовало отпускать ее.
«Ты не понимаешь. Есть только один человек, который мог бы сделать это».
Внезапно я догадываюсь, о ком, скорее всего, говорила Тильда. Может, к нему она и шла?
ИМЯ: ЛЮСИНДА
TELLUS № 0 392 811 002
ПОСЛАНИЕ: 0012
Недавно позвонил Симон и спросил, встречалась ли я с Тильдой.
Я видела ее сообщение о том, что она собиралась взять паузу на несколько дней. Но никто не знает, где она. Я не понимаю, почему он обратился ко мне.
Однако, по его словам, он в последний раз видел ее после футбольного матча. Она шла поговорить с кем-то и сказала, что только один человек способен понять, через что она проходила сейчас.
Симон решил, что она имела в виду меня. Если верить тому, что он рассказывает, то все время, пока они были вместе, она скучала по мне.
Я обрадовалась.
Даже написала ей сообщение – впервые с тех пор, как прервала наши отношения. Теперь осталось меньше четырех недель. Я уже не могу больше думать о том, что мне стоило бы извиниться. Мне просто-напросто нужно было сделать это.
Ушел почти час на то, чтобы придумать два предложения. За это время я могу написать целое послание неизвестному инопланетянину, но оказалось, что для моей лучшей подруги гораздо труднее найти слова. Тебе интересно, что получилось? Естественно, ты узнаешь.
«Мне не хватает тебя. Мы можем встретиться?»
А сейчас я сижу и смотрю на телефон.
P.S. Я еще не помирилась с папой.
СИМОН
ОСТАЛОСЬ 3 НЕДЕЛИ И 5 ДНЕЙ
Крупный дождь барабанит по оконному стеклу у меня за спиной. Мы сидим на кухне и смотрим старый альбом, который Эмма привезла с собой. Стина вне себя от счастья. Именно о чем-то таком она и мечтала все лето. Мне же это помогает немного расслабиться и на время отвлечься от тяжелых мыслей о том, что не только Тильда исчезла бесследно. Сегодня никто из знакомых не отвечает на мои послания.
Пружина, соединяющая альбомные страницы, поскрипывает, когда Эмма переворачивает их. Большинство снимков я никогда раньше не видел. Они из прошлой жизни Стины, когда она была замужем за отцом Эммы. Джудетт в ту пору еще не приехала в Швецию. Мое появление на свет относится к более позднему времени. У Стины тогда были длинные и пышные волосы, она красила губы темно-красной помадой и носила аккуратные приталенные блузки и жакеты. Ее почти невозможно узнать.
– Как ты могла выглядеть старше двадцать пять лет назад? – спрашиваю я и начинаю смеяться над фотографией с крещения Эммы.
– Так требовалось выглядеть, – отвечает Стина и хихикает.
– Как тетка какая-то?
– Подожди, придет и твой черед. В один прекрасный день ты увидишь свои старые снимки…
Она резко замолкает, не закончив предложения. Нервно блуждает взглядом по сторонам. Я улыбаюсь, пытаясь, показать, что все нормально.
Я смотрю на фотографии вопящего, ярко-рыжего существа в объятиях Стины. Крестильное платье свисает почти до самого пола. Отец Эммы в костюме, который, кажется, на несколько размеров ему велик. Я никогда не встречался с ним. Через несколько лет после крещения он уже обзавелся новой семьей, переехал в другой город и исчез. Эмма всегда говорила, что это не заботит ее. Не знаю, верю ли я ей. Одно мне известно, будь у меня ребенок, я никогда не наплевал бы на него таким образом.
Эмма снова переворачивает страницу. Карточки приклеены на черную бумагу. Здесь и там написанные Стиной серебристой ручкой задорные короткие надписи. Много восклицательных знаков.
«ГРОМКИЕ КРИКИ НА КРЕСТИНАХ МАЛЫШКИ!»
«ПЮРЕ ИЗ ЦВЕТНОЙ КАПУСТЫ = МГНОВЕННЫЙ УСПЕХ!»
– Я действительно была уродиной, – говорит Эмма.
– Нет некрасивых детей, – заявляет Стина автоматически.
Я смотрю на нее. Она улыбается. Показывает на снимок, где Эмма лежит на животе на пеленальном столике, странный маленький человечек.
– Пожалуй, несколько недель я беспокоилась за тебя, – признается Стина. – Но потом ты стала красивой. И у тебя был характер.
– Именно так всегда и говорят об уродливых детях.
Мы продолжаем просматривать альбом. На одной фотографии Эмма сидит на руках у дедушки. Он выглядит добрым. Крупный и полный, он широко улыбается, и в окружении большой бороды его зубы напоминают желто-белые яйца в птичьем гнезде. Но добротой он точно не отличался. Я ненавидел его за то, как он вел себя по отношению к моим мамам.
Эмма закатывает глаза к небу.
«ДЕДУШКА – ЛУЧШИЙ, ВНЕ ВСЯКОГО СОМНЕНИЯ!»
– Этот комбинезон очень милый, – говорит она. – Он еще остался у тебя, как думаешь?
– Я не знаю. Возможно, лежит где-то на чердаке.
– Мы же можем посмотреть мою старую детскую одежду и проверить, что есть, пока я здесь? Тогда не понадобится больше ничего покупать.
Я поднимаю взгляд на Стину. На какое-то мгновение становится так тихо, что я слышу, как Бомбом похрапывает в гостиной.
– Конечно, – говорит Стина. – Хорошо, если ее можно будет использовать.
Дверной звонок своей трелью проникает во все уголки квартиры. Я слышу, как лапы Бомбома скользят по паркету, когда он встает с пола и спешит в прихожую. Судя по его радостному певучему лаю, пришел кто-то из знакомых.
– Кто-то из вас ждет гостей? – спрашивает Стина и поднимается со стула.
Я и Эмма отрицательно качаем головами. Мы сидим и прислушиваемся к происходящему в прихожей, где открывается входная дверь. Я слышу голос, который мне пока не удается опознать. Это женщина, но я не могу понять, что она говорит: ее слова заглушают повизгивания Бомбома и возгласы Стины, пытающейся утихомирить его.
– По-твоему, это кто-то из церкви? – шепчет Эмма. – Надеюсь, она не пустит их, если они захотят пройти и сюда тоже.
Мы слышим скрип шарнира, когда кто-то вешает свою верхнюю одежду на полку для шляп. Снова смотрю в альбом, когда Стина возвращается.
«НАСТОЯЩАЯ КЛАДДИС ПЕРЕД ТЕЛЕПУЗИКАМИ!»
Эта надпись не подходит к фотографии.
– Симон?
Голос Стины звучит странно. Проходит секунда, прежде чем я узнаю женщину, входящую за ней на кухню. Она не в форме сегодня, просто в джинсах и в жакете поверх футболки.
Мария, играющая в хоккей с мячом женщина-полицейский.
– Привет, Симон, – говорит она. – С тобой все нормально?
– Лучше, чем в прошлый раз.
