Я ничего не могла писать и даже не отвечала на послания Симона. О чем нам говорить? О нашей совместной неудаче? Он пишет, что поедет послезавтра в Стокгольм навестить своего лучшего друга Юханнеса. То есть у него, по крайней мере, есть чем заняться в оставшееся время.
Если же говорить о моей персоне, пожалуй, мне следовало бы принять как должное, что нам не удастся выяснить, кто убил Тильду, и что мы старались напрасно. Но, по-моему, я не смогу согласиться с этим, даже если захочу. Мозг не позволит мне. Он просто зациклился на обратном. Отчаянно пытается найти новые пути.
СИМОН
ОСТАЛОСЬ 1 НЕДЕЛЯ И 1 ДЕНЬ
Я иду мимо железнодорожной станции. Вверх по Гамла кварнгатан. Смотрю на электрический шкаф, к которому Тильда прислонилась, когда мы разговаривали в последний раз.
Я останавливаюсь. Кладу руку на холодный металл.
«Все рвутся рассказать мне, что я должна делать. Малышке Тильде, которая может быть умницей, если только захочет».
Здесь мы стояли, когда остальные пытались затащить нас на вечеринку к Али.
Я только что побывал у него дома. Он и Моа сидели с опущенными жалюзи и играли в «Скайрим». Оба бледные и со впалыми глазами, они напоминали подземных существ, проводящих всю жизнь в темноте. В комнате было полно всякого мусора и грязных тарелок. Дверь мне открыл отец Али и попросил меня попытаться уговорить их выйти на улицу хоть ненадолго. Но толку от меня не было. Но я не за этим и приходил туда.
Я попрощался с Али. Сказал, что понимаю, почему он не захотел больше общаться со мной. Все из-за страха потерять наших друзей, когда гибель была так близко. Он струсил, но, пожалуй, в аналогичной ситуации я вел бы себя точно так же.
И я попросил его о последней услуге: сказать мамам, что завтра я буду у него. Якобы мы решили провести прощальную вечеринку всей компанией. Я думаю, они не станут возражать. Потом я собираюсь оставаться дома. Вместе с ними ждать конца.
Я перехожу Стургатан. Здесь не осталось ни одной целой витрины. Кто-то написал баллончиком «GOODBYE CRUEL WORLD»
[7] пылающими буквами над тротуаром. В центре ужасно пусто. Я не увидел ни одного человека, пока шел от квартиры Али. Судя по разговорам, то же самое происходит по всей стране. Прилично разрядившись с помощью финала, люди опять вернулись к себе.
Я возвращаюсь домой в сумерках, вдоль дороги зажигаются окна.
Я вхожу в расположенный около нашего дома парк, и мой телефон вибрирует. Вижу имя Люсинды на экране, и у меня все начинает трепетать внутри. Это ощущение застает меня врасплох. Я знал, что скучаю по ней, но не понимал, насколько сильно.
– Извини, что не ответила на твои сообщения, – говорит она.
– Как ты себя чувствуешь?
– Отвратительно. Но сейчас получше.
– Уверена?
– Да.
Я окидываю взглядом парк, где прогуливался с Эрикой меньше двух недель назад. Мне тогда ужасно полегчало оттого, что кто-то верил мне, пусть даже это была тетка Тильды. Юханнес тогда уехал в Стокгольм, и я не надеялся увидеться с ним снова. И мы с Люсиндой поругались у озера. Я не смог пойти на похороны Тильды. И чувствовал себя очень одиноко. И хотя мы с тех пор значительно приблизились к концу, моя жизнь стала гораздо лучше.
Здесь прибавилось мусора. Трава подросла. Кто-то бросил два велосипеда в фонтан. Я сажусь на его бетонный край. Ковыряю смятую пачку сигарет носком ноги.
– Знаешь, о чем я подумала? – говорит Люсинда.
– Понятия не имею.
– Тебе видно луну?
Я смотрю вверх. Обыскиваю взглядом розовое и фиолетовое небо между домами.
– Да, – отвечаю я.
Луна сейчас полная. Еще бледная и как бы прозрачная. Напоминает призрака самой себя.
Я смотрю на ее белый диск. На темные пятна, которые люди когда-то считали водными массами. Морем Спокойствия. Океаном Бурь. Луна испещрена кратерами от метеоритов. Молчаливый свидетель того, насколько опасен космос. Говорили даже, что она возникла из остатков, когда Земля столкнулась с другой, большей по размерам планетой.
– Если Луна уцелеет, на ней останутся следы людей, побывавших там, – говорит Люсинда.
Дрожь пробегает у меня по телу.
– Да, – соглашаюсь я. – Единственные во всей Вселенной.
– Вот какие у меня мысли.
– До Фоксуорт я думал о небе просто как о небе, – говорю я. – Но фактически ведь там, наверху, космос. Мы находимся в космосе.
Люсинда смеется.
– У меня голова идет кругом, – говорит она.
– У меня тоже.
Мы сидим молча.
Я смотрю на желтые листья, упавшие на землю. Признаки осени, которая так и не наступит.
– Послушай, – говорит Люсинда.
– Да?
– Я подумала попросить тебя об одном деле, но ты должен пообещать сказать «нет», если не захочешь. Только пообещай. Я не обижусь.
– Я обещаю.
Она делает глубокий вдох, словно собираясь нырнуть в воду:
– Можно я поеду с тобой в Стокгольм?
Я снова испытываю тот же трепет:
– А ты сможешь?
– Иначе не спрашивала бы.
– Да, – отвечаю я. – Пожалуйста.
– Ты уверен? По-твоему, Юханнес не будет против? Я ведь никогда с ним не встречалась.
– Вы понравитесь друг другу, – говорю я.
– Мне очень нужно уехать.
Такое ощущение, словно она пытается убедить сама себя.
– Поехали, – говорю я, и мне наплевать, что мой голос звучит слишком рьяно.
– Я проверяла. На поезд еще остались места.
– Забронируй одно тогда. Что ты скажешь папе?
– Я думала попросить Аманду устроить мне алиби. Это кажется немного неправильным, потому что я не могу сказать ей, что буду встречаться с Юханнесом. Но мне не к кому больше обратиться.
– Понимаю.
– Не говори никому, что я поеду с тобой. Мне не хочется, чтобы она это узнала.
Я улыбаюсь:
– А кому вообще я могу сказать?
Люсинда снова смеется:
– Мы ведь просто невероятно популярны.
ИМЯ: ЛЮСИНДА
TELLUS № 0 392 811 002
ПОСЛАНИЕ: 0040
Я устроила все так, что поеду завтра в Стокгольм с Симоном. Папа ни о чем не догадывается.
Я сама не понимаю, чем занимаюсь. Почему мне не хочется остаться дома с ним и с Мирандой? Утром будет ровно неделя.
Но одна мысль никак не выходит у меня из головы. Если есть хоть крошечный шанс найти ответ на интересующий нас вопрос, я должна его использовать.
