– Когда же мы узнаем?
– Когда он очнется – если очнется.
Утро было на исходе, а Сербитар по-прежнему лежал без движения. Тридцать не вступали в разговоры, а Вирэ ушла вверх по ручью, чтобы выкупаться. Рек, соскучившись и устав, вынул из сумки письма. Объемистый свиток, запечатанный красным воском, был адресован князю Дельнару. Рек сломал печать и развернул пергамент. Написанное изящным почерком письмо гласило:
Мой друг!
В то время, когда вы читаете эти строки, надиры, по нашим сведениям, должны уже напасть на вас. Мы неоднократно предлагали им заключить мир – мы готовы были отдать взамен все, кроме нашей свободы. Но Ульрик отказался – он желает заполучить под свою руку всю землю от северного моря до южного.
Я знаю, что Дрос удержать невозможно, и отменяю свой приказ стоять до последнего. К чему вести безнадежную, бесплодную битву?
Нет нужды говорить, что Хитроплет со мной не согласен и заявляет, что уведет свою армию в холмы и будет совершать набеги на надиров, если им позволят пройти на Сентранскую равнину.
Вы старый солдат – вам и решать.
Если пожелаете сдаться, валите всю вину на меня. Вина и правда моя – ведь это я довел дренаев до нынешнего плачевного состояния.
Не судите меня строго. Я всегда старался действовать на благо моего народа.
Но быть может, годы обошлись со мной более сурово, чем я полагал, ибо с Ульриком мне недостало мудрости.
Письмо было подписано просто «Абалаин», и внизу стояла красная печать с дренайским драконом.
Рек свернул свиток и опять уложил его в сумку.
Сдаться… Спасительная рука на краю бездны.
Вирэ вернулась от ручья румяная, с мокрыми волосами.
– Боги, как хорошо! – сказала она, садясь рядом. – Ты чего такой унылый? Сербитар еще не проснулся?
– Нет. Скажи – как поступил бы твой отец, если бы Абалаин предложил ему сдать Дрос?
– Абалаин никогда не отдал бы отцу такого приказа.
– Ну а все же?
– И речи быть не может. Почему ты всегда задаешь какие-то глупые вопросы?
Рек положил руку ей на плечо.
– Ответь мне. Как бы он поступил?
– Отказался бы. Кому, как не Абалаину, знать, что мой отец – правитель Дрос-Дельноха, Верховный Хранитель Севера. Его можно сместить, но нельзя приказать ему сдать крепость.
– Предположим, Абалаин предоставил бы выбор Дельнару. Что тогда?
– Отец дрался бы до последнего – иначе он не мог. А теперь скажи, к чему все эти вопросы?
– В письме от Абалаина, которое дал мне Дегас, отменяется приказ стоять до последнего.
– Как ты посмел его вскрыть? – взвилась Вирэ. – Оно было адресовано отцу – значит, его следовало вручить мне. Как ты посмел? – С пылающим лицом она замахнулась для удара. Рек перехватил ее руку, но она замахнулась снова. Он невольно ответил оплеухой, и Вирэ повалилась на траву.
Она смотрела на него, гневно сверкая глазами.
– Вот так и посмел, – сказал он, великим усилием подавив свой гнев. – Не забывай, что князь теперь я. Дельнар умер – стало быть, письмо адресовано мне. И решение тоже зависит от меня. Я буду решать, открыть ворота надирам или нет.
– Этого ты и хочешь, верно? Нашел для себя выход? – Она вскочила на ноги, схватив свой кожаный камзол.
– Думай, как тебе угодно, мне все равно. Не надо было мне вовсе говорить с тобой о письме. Я забыл, как ты рвешься повоевать. Не терпится поглядеть, как пирует воронье? Поглядеть на вздувшиеся, гниющие тела? Ты слышишь меня или нет? – крикнул он ей вслед, но она устремилась прочь.
– Ты чем-то озабочен, друг мой? – спросил Винтар, садясь напротив рассерженного Река.
– Тебя это меньше всего касается, – рявкнул новоявленный князь.
– Не сомневаюсь, – спокойно ответил Винтар. – Но может быть, я сумею тебе помочь. Как-никак, я знаю Вирэ уже много лет.
– Прости, Винтар. Я был непозволительно груб.
– В жизни, Рек, не так уж много непозволительных поступков – не говоря уж о словах. Боюсь, что человеку свойственно делать больно другому, когда ему самому причиняют боль. Так чем же я могу тебе помочь?
Рек рассказал ему о письме и о вспышке Вирэ.
– Да, задача не из легких, мой мальчик. Как ты намерен поступить?
– Я еще не решил.
– Вот и хорошо. Не следует принимать поспешных решений касательно столь важных дел. Не будь слишком суров с Вирэ – она сейчас сидит у ручья и чувствует себя как нельзя более несчастной. Она горько сожалеет о своих словах и ждет только твоих извинений, чтобы сказать, что сама виновата.
– Будь я проклят, если пойду извиняться.
– Ты испортишь нам путь, если не сделаешь этого.
У спящего Сербитара вырвался тихий стон. Винтар, Менахем, Арбедарк и Рек тотчас же бросились к нему. Веки Сербитара затрепетали и открылись… Глаза его вновь стали зелеными, как листья розы. Он улыбнулся Винтару.
– Спасибо, отец настоятель, – прошептал он.
Винтар ласково потрепал его по щеке.
– С тобой все в порядке? – спросил Рек.
– Да, – улыбнулся Сербитар. – Я еще слаб, но все хорошо.
– Но что с тобой стряслось?
– Это Носта-хан. Я пытался прорваться в крепость, но был отброшен в запредельные туманы и заблудился там… Я видел страшные картины будущего и хаос, превосходящий всякое воображение. Тогда я бросился бежать. – Сербитар отвел глаза. – Я бежал в панике, сам не зная куда.
– Не надо больше говорить, Сербитар, – сказал Винтар. – Отдохни.
– Не могу я отдыхать, – ответил он, пытаясь приподняться. – Помоги мне, Рек.
– Ты бы лучше слушался Винтара, – сказал ему Рек.
– Нет. Послушай меня. Я все-таки проник в Дельнох и видел там смерть. Страшную смерть!
– Так надиры уже там? – спросил Рек.
– Нет. Помолчи. Я не рассмотрел лица, но видел, как кто-то отравил колодец Музифа за второй стеной. Тот, кто выпьет оттуда воды, умрет.
– Но мы приедем туда еще до падения второй стены, – сказал Рек. – Я надеюсь, до тех пор колодец Музифа им не понадобится?
– Ты не понимаешь. Эльдибар, то есть первую стену, оборонять невозможно. Она слишком широка, и любой разумный командир отдаст ее незамедлительно. Вот почему предатель отравил второй колодец. Первый бой Друсс даст там, и ранним утром бойцов накормят. К полудню они начнут умирать, а к вечеру у тебя будет армия призраков.
– Надо ехать, – заявил Рек. – Немедленно! Посадите его на коня.
И пока Тридцать седлали лошадей, он побежал искать Вирэ. Винтар и Арбедарк помогли Сербитару встать.
