Ева всё это время стояла безмолвно, как статуя, и не верила своим ушам.
– Ладно, – запнувшись, кивнула Чернова. – Лёша, спасибо тебе! За честность, за всё вот это! Ты меня тоже прости! Я перед тобой виновата. Нельзя было надежду давать. Но мне казалось, что у нас всё получится. Оба накосячили, что уж там говорить. И ты прав – лишь бы все были живы и здоровы. Это самое главное. Ты береги себя! Лёш, у тебя всё ещё обязательно будет! Я тебе от души счастья желаю. Но не со мной. Да.
Белов усмехнулся, раскрывая объятия:
– Ну, давай обнимемся! Мир, дружба, жвачка!
Ева без лишних слов обняла, рук едва хватило на объёмный пуховик.
– Я очень рада, что решился на этот разговор! – улыбнулась Ева. – Как камень с души…
– Точно, – кивнул Белов. – Ну, пошли тогда! А то твой меня сейчас пристрелит.
***
– Так, не подглядывай, проходи, присаживайся!
– Что прямо на пол? – усмехнулся Эрих, но подчинился её рукам, подсказывающим и направляющим.
– Да, прямо на пол! – посмеиваясь, велела Ева.
– О, тут… подушки? А глаза уже можно открыть?
– Нет, рано! – дразнила она. – Так… Вот теперь открывай!
– Е-е-е-ва! – Эрих пару раз моргнул, разглядывая сюрприз от любимой.
Шикарный ужин она приготовила сама. И даже раздобыла бутылку красного испанского вина. Всё это сейчас гармонично расположилось на низком столике у камина.
Здесь же, на пушистом коврике, валялись подушки. Вокруг мерцали свечи…
– Пир во славу моего героя! – провозгласила торжественно Ева.
Эрих голодным взглядом снизу вверх скользнул по её фигуре, соблазнительно проступавшей сквозь ажурные чёрные кружева.
– А можно герою сразу десерт? – усмехнулся он, пробежавшись рукой от стройной щиколотки до бедра.
– Нет… – погрозила пальчиком Ева, опускаясь рядом. – Всё по порядку.
– Так… у тебя даже план есть?
– Конечно, – хитро улыбнулась плутовка. – Мой конунг сегодня будет сидеть и наслаждаться жизнью. А я буду ублажать его всеми возможными способами.
– Звучит так, как будто я уже в Валгалле, – мечтательно прикрыл глаза Эрих. – Тогда приступай скорее! А то у меня завтра важный день, надо выспаться, хорошо выглядеть…
– Да? – сделала большие глаза Ева, подхватывая блюдо с закусками. – Прямо важный?
– Конечно, – кивнул он. – Ты забыла? Я же завтра собираюсь просить у Натальи Сергеевны твоей руки и сердца…
Ева отставила тарелки.
Придвинулась ближе, запуская пальчики в светлые волосы, заглянула в глаза, шепнула:
– Они уже давно принадлежат тебе. Как и всё остальное.
Его руки жадно обвили тело, привлекая ещё ближе…
– Я знаю, Ева. Знаю, что владею подлинным сокровищем! – заверил он, прежде чем одарить долгим-долгим поцелуем.
34
2.
Я ищу, за что ухватиться, чтобы не ползать, как раненый или калека,
Я пытаюсь увидеть свет в конце этого грёбанного тоннеля.
Господи, дай мне счастья, дай мне дом и любящего человека…
Мне так нужно, чтобы меня спасали, оберегали и грели…
Чтобы утром пить крепкий кофе, и хрустеть воздушными круассанами,
Чтобы вечером кутаться в плед и вместе смотреть сериалы…
Я хочу быть как все эти люди – с улыбками, семьями, планами…
Я хочу, чтобы в этом мире хоть что-то меня держало…
Пола Шибеева
– Привет! – Ева широко улыбнулась. – Сюрприз!
– Боже мой! – мама театрально всплеснула руками, прижала их к груди. – Ева!
Казалось, от удивления у неё не только брови, но даже очки, на лоб поползли.
– Ты почему не позвонила… не… – мама осеклась, глядя за спину Виты.
– Мама, да я сама не думала, что получится, – Чернова шагнула в квартиру, поясняя попутно. – Можно сказать, повезло. Мы всего на один вечер, завтра уже обратно. Мам, ты помнишь… Эдуарда?
– Добрый вечер, Наталья Сергеевна, – Эриху пришлось чуть пригнуть голову, чтобы не цеплять антресоль в коридоре над входом, а вышло так, словно он поклонился слегка. – Мы с Евой вместе…
– Смутно, – хмуро оглядела его мама. – Вы, кажется, за Евой тогда и приезжали, да?
– Да, рад, что Вы вспомнили, – мило улыбнулся её обычно неулыбчивый блондин и тотчас просветлел ещё больше. – Варвара Алексеевна, добрый вечер! Как приятно Вас снова видеть!
– Ой, батюшки! Евушка! – ахнула бабуля. – Здравствуйте! Наташа, ты, что ж на пороге держись! Ой, батюшки!
– Да я… – мама отступила дальше, смахивая внезапные слёзы радости. – Растерялась совсем… Проходите! Проходите! Ой, глазам не верю!
Пока Эрих снимал куртку и разувался, Еву уже заключили в объятия, не дав даже скинуть верхнюю одежду. Разумеется, Эрих дождался, пока первый ажиотаж закончится, галантно помог ей снять крутку и повесил на крючок в прихожей. И от Евы не укрылось, как понимающе при виде этого переглянулись её родные.
– На кухню проходите, руки мойте! Сейчас ужинать будем! – волновалась мама.
– Мама, ты не переживай, мы не голодные! – улыбнулась Ева, зная, что этим суету не остановить, но надо хотя бы попытаться. – Я на вас поглядеть просто…
– Вот выдумала! Столько времени дома не была, с гостем приехала, и кушать она не будет! – возмутилась бабушка.
– Да буду, буду, – успокоила Ева. – И Эдуард тоже будет. Мы сейчас… Я комнату пока свою покажу.
– А… покажи! Я там ничего и не трогала, как ты уехала…
Ева утащила Эриха в спальню, чтобы хоть на миг перевести дух самой, и дать прийти в себя маме и бабушке.
35
В её маленькой уютной комнате, в самом деле, всё осталось на тех же местах, как будто само время здесь остановилось. Сколько всего с Евой случилось за какие-то пару-тройку месяцев, как успела измениться её жизнь, да и она сама, а тут всё по-прежнему так…
Странно... Ева думала, что здесь будет чувствовать себя так, словно обрела твёрдую почву под ногами, ведь это родительский дом. Как говорится: «начало начал».
Но сейчас она смотрела по сторонам в лёгком недоумении. Всё здесь такое знакомое, но больше не кажется родным, своим. Как же так? Ведь это её дом, её комната.
Эрих, с любопытством рассматривающий полку с книгами и всяческими мелкими сувенирами, уловил её настроение буквально затылком. Отвлёкся от «осмотра достопримечательностей», развернулся, обнял со спины.
– Что чувствуешь? – шепнул на ухо, целуя в шею.
