Ева не могла говорить. Она только молча всё отрицала.
Лиза погладила её по руке ласково, утешающе. От пальцев её шло такое мягкое, живое тепло.
Целительница тотчас снова спросила, ещё больше смущаясь:
– Только не говори, что он тебе изменил… Никогда в это не поверю!
«Лучше бы изменил, – мысленно фыркнула Ева. – Нет, милая Лиза, он меня просто УНИЧТОЖИЛ».
Ева снова вяло качнула головой. Магия Вейлы уже действовала: она чувствовала, как отступает эта невыносимая, выжигающая душу боль, на смену ей приходила сонная, тупая апатия. Все чувства и мысли исчезали.
Стало пусто.
– Так что случилось? – Лиза погладила её по голове, заметив, что Виту больше не трясёт в истерике.
– Я не могу тебе рассказать, – тихо и устало откликнулась Ева. – Я никому это не могу рассказать.
– Вот что, – Лиза заботливо приобняла за плечи, – давай-ка ложись и поспи! Сейчас станет полегче, и ты захочешь подремать. Ложись!
– Не надо, – слабо попыталась сопротивляться Ева. – Не хочу тебе мешать. Я пойду в свою бывшую комнату. Прости, что потревожила!
– Не выдумывай! Я тебя в таком состоянии одну не оставлю, – строго одёрнула Лиза. – Всё, никаких возражений.
Вейла накрыла её одеялом, подоткнула, как когда-то мама в детстве. От этого простого жеста заботы снова захотелось расплакаться, но уже не так безысходно. Ева прикрыла глаза, проваливаясь в сон.
Но через минуту прошептала сквозь дрёму:
– Лиза! А ты можешь сходить к нему?
– К Эриху? – удивилась Вейла. – Зачем?
– Помоги ему! – тихо откликнулась Ева. – Как мне. Я за него боюсь. Он с собой что-нибудь сделает. Я чувствую. Забери его боль, пожалуйста! Ему сейчас хуже, чем мне…
64
Сквозь сон, напоминавший забытье, Ева слышала какой-то спор шёпотом.
– Оставь нас, прошу тебя!
– Это плохая идея. Не надо вам наедине сейчас…
– Это единственная правильная идея. Пожалуйста! Поспи в лазарете или…
– Да какой тут с вами сон…
– Извини!
Скрип двери заставил разлепить тяжёлые веки.
Ева открыла глаза, увидела Эриха и улыбнулась с облегчением.
Это был сон… Просто сон. Отвратительный, жуткий кошмар. Какое счастье!
Счастье было коротким. До Евы медленно дошло, что это не их комната, и спит она в чужой постели, а Эрих сидит рядом с таким лицом, что сразу становится ясно – нет, не приснилось.
Захотелось разрыдаться, но Вейла, кажется, лишила её способности плакать. Слёз не было. Но легче от этого не становилось.
– Зачем ты пришёл? – голос прозвучал так, словно у Виты случилась сильная ангина.
– За тобой.
Он смотрел на неё долго, потом едва-едва коснулся ладони.
– Пойдём домой!
Ева судорожно вздохнула, нервно убрала руку.
– Никуда я с тобой не пойду. Я тебя ненавижу.
Помолчали.
– А я тебя люблю.
И снова поединок взглядов, простреливающих навылет невыносимой тоской.
– Прости меня!
– Я не могу, – она вздохнула, съёжилась. – Слишком больно.
– Я всё равно буду рядом, – он сцепил руки в замок и разглядывал теперь свои переплетённые пальцы. – Если я… исчезну, легче тебе не станет. А я должен тебе помочь. Только я не знаю как. Впервые не знаю, что мне делать. Как мне тебя заслужить теперь? Чем помочь? Как искупить? Здесь не помогут слова и красивые жесты. Ева, мне без тебя не жить… Но больше всего я боюсь, что тебе без меня тоже, – он вновь поднял на неё светлые глаза, в которых сейчас было столько раскаяния и муки, что у Евы всё-таки покатились слёзы. – Не разорвать нам с тобой этот узел… Карма… Понимаешь? Я ползать за тобой буду, в ногах валяться, на коленях стоять. Я душу за тебя отдам. Но однажды твоё прощение вымолю.
– Попробуй… – обронила Ева, прикрывая глаза. – А сейчас уходи, пожалуйста! Уходи…
Он кивнул покорно и обречённо. Скрипнула дверь. Ева свернулась клубочком и безутешно зарыдала.
***
Время исчезло. Ева потерялась в днях и часах. Словно жизнь остановилась.
Вейла приглядывала за ней, даже сейчас, когда Чернова перебралась в свою старую комнату. Приходила довольно часто, брала за руку, отнимая боль и погружая в полузомбический покой, больше похожий на кому. Приносила еду, заставляла съесть, практически насильно. Поила какими-то отварами из трав и ягод. Она оставалась последней связью Виты с внешним миром.
Ева не знала, сколько дней прошло с той жуткой ночи. Не знала, что происходит за пределами её комнаты. Она не выходила. Лежала в постели целыми днями, пялилась в одну точку. Вид на потолок, вид на стену, вид на окно – вот и всё разнообразие.
Где-то там, наверное, творились страшные вещи: нечисть захватывала города, шли войны, случались катастрофы, и мир катился в пропасть… Но её больше это не пугало и не заботило. Она не хотела и не могла никого спасать. Её собственный мир уже погиб, разлетелся на миллион осколков. Ева больше не чувствовала себя живой.
Да, Дьявол победил. Он обещал, что найдёт способ её остановить, и он остановил. Теперь она понимала, почему он – Зло, а Бог – Добро. Если бы ангелы тогда, у заветной двери, порубили их своими мечами, это было бы намного милосерднее.
А Люцифер выбил опору из-под ног. Отнял то, что давало силы бороться, идти вперёд через страхи, сомнения, неверие. Она была готова на подвиги, пока знала, что есть тот, кто всегда будет рядом, кто прикроет, подскажет и защитит. А теперь у неё не было никого.
И пришла пора признать, что она слаба и ничтожна, как все люди. И чертовски эгоистична. Она ведь прекрасно понимала, что мир сейчас гибнет. А она (возможно, единственная, кто может его спасти) бездействует. Но ей было абсолютно на это наплевать. У неё не осталось сил даже встать с постели и выйти из комнаты.
Она сломалась. Не выдержала. Не зря её так мучили недобрые предчувствия. Ева знала, что-то произойдёт, она ждала удара. Но оказалась к нему совершенно не готова.
И вот… она лежит тут раздавленная, мёртвая, убитая тоской, разочарованием, одиночеством и… чувством вины.
Да, вины! Ведь она не только не смогла спасти мир, не только не смогла спасти себя…
Она ещё и Эриха убила, сломала его – железного, невозмутимого, уверенного во всём и всегда, бесстрашного и сильного. Убила.
За эти дни она видела его только один раз. Он приходил сюда. Она открыла дверь, посмотрела на его осунувшееся, почерневшее лицо и закрыла дверь снова.
– Ева… Пожалуйста! – глухо долетело с той стороны двери.
