Она продолжала свою спокойную речь. Никто не обидит его.
Никто не оставит его. Если он бросит нож, то всем будет хорошо.
Постепенно Ларри почувствовал, что рука под его ботинком
разжалась. Мальчик оцепенело лежал и смотрел в небо. Ларри снял ногу с запястья
Джо, быстро наклонился и подобрал нож. Он повернулся и запустил его в
направлении мыса. Лезвие долго-долго кружилось, разбрасывая копья солнечных
бликов. Джо проследил его полет и издал протяжный, жалобный крик боли. Нож
подпрыгнул на камнях с тихим звоном и упал в море.
Ларри обернулся и посмотрел на них. Женщина смотрела на
правую руку Джо, на которой глубоко отпечаталась ребристая подошва ботинка
Ларри. Потом ее темные глаза взглянули на Ларри. В них была скорбь.
Ларри почувствовал, как внутри него закипают старые
оправдательные слова — «Я был вынужден это сделать, это не моя вина,
послушайте, леди, он ведь хотел убить меня», — потому что ему показалось, что в
ее скорбных глаза было осуждение: «Никакой ты не симпатичный парень».
Но он не сказал ни слова. Произошло то, что произошло. Его
действия носили вынужденный характер. А ведь могло кончиться и хуже: один из
них мог быть ранен или даже убит.
Итак, он не сказал ни слова, встретил мягкий взгляд женщины
и подумал: «Мне кажется, я изменился. В чем-то. Не знаю, насколько сильно».
Она сказала:
— Меня зовут Надин Кросс. А это Джо. Счастлива с вами
познакомиться.
— Ларри Андервуд.
Они пожали друг другу руки, слегка улыбнувшись над
абсурдностью ситуации.
— Идемте назад к дороге, — предложила Надин.
Они шли бок о бок, и через несколько шагов Ларри обернулся
через плечо по направлению к Джо, который скрючился на коленях и сосал свой
большой палец, по-видимому, не подозревая о том, что они ушли.
— Он придет, — сказала она спокойно.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
Когда они поднимались на шоссе, она споткнулась, и Ларри
поддержал ее под руку. Она посмотрела на него с благодарностью.
— Можно мы посидим? — спросила она.
— Конечно.
Они сели на асфальт друг против друга. Через некоторое время
Джо встал и заковылял по направлению к ним, глядя на свои босые ноги. Он сел
неподалеку от них. Ларри настороженно поглядел на него, а потом вновь перевел
глаза на Надин Кросс.
— Вы следовали за мной.
— Вы догадались? Да. Я так и думала, что вы догадаетесь.
— И давно?
— Вот уже два дня, — сказала Надин. — Мы жили в большом доме
в Эпсоме. — Заметив его удивленное выражение, она добавила: — Рядом с ручьем.
Там, где вы спали около каменной стены.
Он кивнул.
— А прошлой ночью вы вдвоем приходили посмотреть, как я сплю
на веранде. Может быть, хотели проверить, нет ли у меня рогов и длинного
красного хвоста.
— Это все Джо, — сказала она спокойно. — Я пошла за ним,
когда увидела, что его нет. А как вы узнали?
— Вы оставили следы на росе.
— Ааа. — Она посмотрела на него изучающе, и хотя ему и очень
хотелось, он не отвел глаза. — Я не хочу, чтобы вы на нас сердились. Наверное,
это звучит смешно после того, как Джо пытался вас убить, но Джо не отвечает за
свои поступки.
— Это его настоящее имя?
— Нет, я просто называю его так.
— Он похож на дикаря из телепередачи «Нешнл Джиогрэфик».
— Да, он именно такой. Я нашла его на лужайке перед домом —
возможно, это был его дом, имя владельцев было Роквей, — и он умирал от укуса.
Может быть, его укусила крыса. Он не говорит. Только рычит и хрюкает. До этого
утра мне удавалось контролировать его поведение. Но я… я устала, понимаете… и…
— Она пожала плечами. Болотная грязь высыхала на ее блузке, образуя узор,
похожий на китайские иероглифы. — Сначала я его одевала. Он снимал все, кроме
трусов. Наконец я устала пытаться. Похоже, мошкара его не беспокоит. — Она
сделала паузу. — Я хочу, чтобы мы пошли с вами. Мне кажется, в таких
обстоятельствах мне незачем стесняться моих слов.
Ларри подумал о том, как бы она себя вела, если бы знала о
судьбе последней женщины, которая хотела пойти вместе с ним. Но она этого не
узнает. Этот случай похоронен глубоко-глубоко, хотя этого и нельзя сказать о
связанной с ним женщине. Он боялся упомянуть о Рите еще сильнее, чем преступник
боится назвать имя своей жертвы в светской беседе.
— Я не знаю, куда я направлюсь, — сказал он. — Я пришел сюда
из Нью-Йорка. План мой состоял в том, чтобы найти симпатичный домик на
побережье и просто залечь здесь примерно до октября. Но чем дальше я иду, тем
сильнее мне нужны другие люди. Чем дальше я иду, тем сильнее все это потрясает
меня.
Он выражал свои чувства с трудом, и, похоже, не мог говорить
яснее, не упоминая о Рите и о кошмарных снах с темным человеком.
— Я всего боялся, — сказал он осторожно, — так как был
предоставлен самому себе. Какая-то паранойя. Словно я ожидал, что на меня
нападут индейцы и снимут мой скальп.
— Иными словами, вы перестали искать дома и начали искать
людей.
— Возможно, вы правы.
— Вы нашли нас. Это только начало.
— Скорее уж вы нашли меня. И меня беспокоит этот мальчик,
Надин. Я должен быть постоянно начеку. Ножа его больше нет, но мир до отказа
набит ножами, которые только и ждут того, чтобы их подобрали.
— Да.
— Я не хотел бы, чтобы это прозвучало жестоко… — Он
запнулся, надеясь, что она договорит за него, но она не сказала ни слова и
только посмотрела на него своими темными глазами.
— Вы не думали о том, что надо его бросить? — Вот наконец он
выплюнул эту фразу, словно кусок камня, и звучала она так, словно он был не
слишком-то симпатичным парнем… но справедливо ли это, должны ли они превращать
плохую ситуацию в еще более худшую, взваливая себе на плечи десятилетнего
психопата. Он сказал ей, что слова его могут прозвучать жестоко, и, наверное,
так оно и было. Но теперь вокруг них был жестокий мир.
А тем временем странные глаза Джо цвета морской волны
сверлили Ларри.
— Я не могу так поступить, — сказала Надин спокойно. — Я
понимаю опасность и понимаю также то, что она будет угрожать в первую очередь
вам. Он ревнует. Он боится, что вы станете для меня важнее, чем он. Вполне
возможно, что он снова попытается… попытается добраться до вас, если, конечно,
вам не удастся с ним подружиться или, по крайней мере, убедить его в том, что
вы не собираетесь… — Она запнулась, оставив эту мысль непроясненной. — Но если
я оставлю его, то это будет убийство. А я не хочу принимать участие в убийстве.
Слишком много людей уже умерло, чтобы убивать еще.
