— Где ты преподавала?
— В небольшой частной школе в Питтсфилде. Очень шикарное
место. Стены, увитые плющом, и новейшее спортивное оборудование. К черту
экономический спад, снова полный вперед. Автомобильный парк состоял из двух
«Тандербердов», трех «Мерседесов», парочки «Линкольнов» и «Крайслера
Империала».
— Ты, наверное, была очень хорошей учительницей.
— Думаю, да, — сказала она простодушно, а потом улыбнулась.
— Сейчас это не имеет особого значения.
Он обнял ее одной рукой. Она слегка вздрогнула, и он
почувствовал, как она напряглась. Плечо ее было теплым.
— Не надо, — сказала она стеснительно.
— Ты не хочешь?
— Нет, не хочу.
Он озадаченно убрал свою руку. Она хотела, чтобы он обнял
ее. Он чувствовал, мягкие, но вполне отчетливые волны исходящего от нее
желания. Она сильно покраснела и безнадежно смотрела вниз на свои руки, которые
суетились у нее на коленях, как пара искалеченных пауков. Глаза ее сверкали
так, словно она была готова разрыдаться.
— Надин…
Она подняла на него глаза, и он увидел, что она справилась с
подступавшими слезами. Она как раз собиралась что-то сказать, когда подошел Джо
с гитарой в руке. Они посмотрели на него смущенно, словно он застал их за
чем-то более личным, чем обыкновенная беседа.
— Леди, — сказал Джо.
— Что? — удивленно спросил Ларри, не очень хорошо понимая, в
чем дело.
— Леди! — повторил Джо и указал большим пальцем через плечо.
Ларри и Надин переглянулись.
Неожиданно раздался четвертый голос, пронзительный и
захлебывающийся от волнения.
— Слава небесам! — закричал он. — Ооо, слава небесам!
Они встали и увидели женщину, бегущую по улицу по
направлению к ним. Она улыбалась и плакала одновременно.
— Как я рада, — сказала она. — Как я рада видеть вас, слава
небесам…
Она пошатнулась и упала бы в обморок, если бы Ларри не
поддержал ее. На вид ей было лет двадцать пять. Одета она была в джинсы и
простую белую хлопчатобумажную блузку. Лицо ее было бледным, а ее голубые глаза
неестественно застыли, уставясь в одну точку. Они смотрели на Ларри, словно
пытаясь убедить расположенный за ними мозг, что это не галлюцинация, что эти
три человека на самом деле находятся здесь.
— Я Ларри Андервуд, — сказал он. — Леди зовут Надин Кросс.
Мальчика зовут Джо. Мы счастливы повстречаться с вами.
Какое-то время женщина продолжала беззвучно поедать его
глазами, а потом медленно подошла к Надин.
— Я так рада… — начала она, — …так рада встретить вас. Она
запнулась. — Боже мой, неужели вы действительно люди?
— Да, — сказала Надин.
Женщина обняла Надин и зарыдала. Джо подошел к Ларри и
посмотрел на него. Ларри взял его за руку. Так они и стояли вдвоем и пристально
наблюдали за женщинами.
Вот как они повстречались с Люси Сванн.
Когда они сказали ей, куда они направляются и что у них есть
надежда найти там по крайней мере двух других людей, а может быть, и больше,
она немедленно захотела ехать с ними. В энфилдском магазине спортивных товаров
Ларри нашел для нее среднего размера рюкзак, и Надин пошла с ней в ее дом на
окраине города, чтобы помочь ей уложить две смены одежды, кое-какое белье,
запасную пару туфель, плащ. И фотографии мужа и дочери.
В тот вечер они разбили лагерь в городке под названием Кечи,
расположенном на границе с Вермонтом. Люси Сванн рассказала им историю, которая
была не слишком длинной и вряд ли отличалась от других историй, которые им еще
предстояло услышать.
Ее муж заболел двадцать пятого июня, а ее дочь — на
следующий день. Она ухаживала за ними со всем рвением, на которое была
способна, будучи уверенной в том, что вскоре сама свалится с хрипами (так они
называли болезнь в этом уголке Новой Англии). К двадцать седьмому числу, когда
ее муж впал в состояние комы, Энфилд оказался почти отрезанным от окружающего
мира. Люди умирали, как мухи. За предыдущую неделю они насмотрелись на какие-то
чрезвычайные перемещения войск вдоль заставы, но никому не было дела до такого
маленького местечка, как Энфилд, штат Нью-Хемпшир. Рано утром двадцать восьмого
июня умер ее муж. Ее дочери, похоже, стало немного лучше двадцать девятого, но
вечером произошел резкий поворот к худшему. Она умерла около одиннадцати. К
третьему июля все жители Энфилда, кроме нее и старика по имени Билл Даддс,
умерли. Люси сказала, что Билл был болен, но потом с виду совершенно оправился.
Утром в День Независимости она нашла труп Билла на Главной улице, такой же
распухший и почерневший, как и все остальные.
— Я похоронила своих, а заодно и Билла, — сказала она, когда
они сидели перед потрескивающим костром. — Это заняло целый день, но тела их
обрели покой. А потом я подумала, что надо, пожалуй, отправиться в Конкорд, где
живут мои родители. Но я… все как-то не могла собраться. — Она вопросительно
посмотрела на них. — Как вы думаете, я была неправа? Могли они остаться в
живых?
— Нет, — сказал Ларри. — Невосприимчивость к болезни не
связана с наследственностью. Моя мать… — Он посмотрел в костер.
— Уэс и я, мы должны были пожениться, — сказала Люси. — Это
было тем летом, когда я закончила школу, в 1984 году. Родители не хотели, чтобы
я выходила за него замуж. Они хотели, чтобы я уехала из города, родила ребенка
и отказалась от него. Но я этого не хотела. Мама сказала, что это кончится
разводом. Папа, сказал, что Уэс — ненадежный человек, и он будет постоянно мне
изменять. Я просто ответила: «Поживем — увидим». Я хотела испытать судьбу. Вы
меня понимаете?
— Да, — ответила Надин. Она сидела рядом с Люси и смотрела
на нее с нежным сочувствием.
— У нас был симпатичный маленький домик, и я никогда не
думала, что все это может вот так окончиться, — сказала Люси со вздохом, больше
напоминавшим сдавленное рыдание. — Мы так хорошо жили втроем. Уэс остепенился,
но не из-за меня, а скорее из-за Марси. Для него просто свет клином на ней
сошелся. Для него…
— Не надо, — сказала Надин. — Все это было раньше.
«Снова это слово, — подумал Ларри. — Это короткое,
двухсложное слово».
— Да. Теперь это все в прошлом. И я думаю, что могу начать
жить заново. Так и было до тех пор, пока я не начала видеть все эти плохие сны.
Ларри вздрогнул.
— Сны?
Надин смотрела на Джо. Еще секунду назад он дремал у костра.
Теперь он смотрел на Люси, и глаза его горели.
