— Да.
— Я не прикоснулся бы к твоему херу, даже если б он был
бриллиантовым. Дрочи его сам. Как ты думаешь, зачем Бог дал тебе две руки?
Сколько это продолжалось? Бог, может, и знает, но Мусорный
Бак не знал. Минута, час, век — какая разница? У него появилась уверенность,
что в момент оргазма Малыша он ощутит сразу две вещи: горячий ручеек спермы у
себя на животе и пулю, разрывающую ему внутренности. Последняя клизма.
Потом бедра Малыша напряглись, и из пениса рванулся
прерывистый поток спермы. Рука Мусорного Бака стала скользкой, словно на нее
надели резиновую перчатку. Через мгновение пистолет был вытащен. Молчаливые
слезы облегчения брызнули из глаз Мусорного Бака. Он не боялся смерти, во
всяком случае, смерти ради темного человека, но он не хотел погибнуть в этой
мрачной комнате от рук психопата, даже не увидев Циболы. Он готов был уже
начать молиться, но он инстинктивно подозревал, что Бог не станет слушать того,
кто отдал свою душу темному человеку. Да и когда Бог помогал Мусорному Баку?
Или Дональду Мервину Элберту, если уж на то пошло?
Малыш захрапел.
«А теперь я уйду, — подумал Мусорный Бак, но он опасался,
что как только он двинется. Малыш тут же проснется. — Я уйду, как только буду
окончательно уверен, что он уснул. Пять минут. Не больше».
Но никто не знает, сколько длятся пять минут в темноте.
Можно даже сказать, что в темноте пяти минут не существует. Он ждал. Постепенно
он погрузился в сон.
Он оказался на дороге, где-то высоко в горах. Звезды были
так близко, что казалось, их можно потрогать руками. Было очень холодно. По
бокам дороги смутно вырисовывались скалы.
Что-то приближалось к нему из темноты.
А потом раздался его голос: «В горах я дам тебе знак. Я
покажу тебе мою силу. Я покажу тебе, что случится с теми, кто не подчиняется
мне. Жди. Смотри».
В темноте стали появляться красные глаза. Они окружили
Мусорного Бака плотным кольцом. Поначалу он подумал, что это глаза ласок, но
когда кольцо еще немного сжалось, он увидел, что это большие горные волки. Уши
их торчали вперед, а из черных пастей капала слюна.
Он испугался.
«Они поджидают не тебя, мой верный слуга, понял?»
А потом они исчезли.
«Смотри», — сказал голос.
«Жди», — сказал голос.
Сон кончился. Он проснулся и увидел яркий солнечный свет,
идущий из окна мотеля. Рядом с окном стоял Малыш, на котором вчерашняя попойка,
похоже, никак не отразилась. Все завитки и колечки его прически были приведены
в полный порядок, и он любовался своим отражением в зеркале. Его кожаная куртка
была наброшена на спинку стула. Кроличьи лапки болтались на ней, как трупики на
виселице.
— Эй, мешок дерьма! Я уж думал, мне опять придется смазать
тебе руку, чтобы ты проснулся. Вставай, нас ждет трудный день. Сегодня много
чего случится, я прав?
— Конечно, — ответил Мусорный Бак со странной улыбкой.
Когда Мусорный Бак проснулся вечером пятого августа, он все
еще лежал на игорном столе в казино «МГМ Гранд-Отеля». Перед ним, оседлав стул
задом наперед, сидел молодой человек с прямыми волосами соломенного цвета и в
солнцезащитных очках. Первое, что заметил Мусорный Бак, — это был камень,
висевший на его открытой шее. Черный, с красной щелью посредине. Как глаз волка
ночью.
Он попытался сказать, что хочет пить, но изо рта у него
вырвался лишь слабый стон.
— Ну и натерпелся же ты от жары, надо полагать, — сказал
Ллойд Хенрид.
— Вы — это он? — прошептал Мусорный Бак. — Вы здесь…
— Главный? Нет. Флегг сейчас в Лос-Анджелесе. Но он знает,
что ты здесь. Я говорил с ним по радио.
— Он придет?
— Что? Только для того, чтобы на тебя посмотреть? Нет, черт
возьми. Он будет здесь в свое время. Ты и я, паренек, мы просто пешки. Он будет
здесь, когда ему будет надо. Тебе так хочется увидеть его?
— Да… нет… я не знаю.
— Ну, так или иначе, тебе представится такой случай.
— Пить…
— Конечно. Вот. — И он протянул ему термос с вишневым
прохладительным напитком. Мусорный Бак осушил его одним глотком, а потом
согнулся, схватившись за живот и постанывая. Когда судорога прошла, он
посмотрел на Ллойда с немой благодарностью.
— Как ты думаешь, сможешь что-нибудь съесть? — спросил
Ллойд.
— Да, пожалуй.
Ллойд обернулся к стоявшему позади него человеку.
— Роджер, пойди скажи Уитни или Стефани-Энн, чтобы они
пожарили этому парню картошки и пару гамбургеров. Нет, черт, что я такое несу.
Он ведь заблюет нам все здание. Суп. Пусть дадут ему супа. Хорошо, парень?
— Все, что угодно, — с благодарностью сказал Мусорный Бак.
— У нас здесь есть парень, — сказал Ллойд, — по имени Уитни
Хорган. Когда-то он был мясником. Он — жирный мешок дерьма, но готовить умеет.
В этом ему не откажешь! А здесь есть все. Когда мы сюда въехали, генераторы все
еще работали, а холодильники были набиты до отказа. Чертов Вегас! Ну и местечко
же здесь!
— Да, — сказал Мусорный Бак. Ллойд ему уже нравился, хотя он
даже не знал, как его зовут. — Это Цибола.
— Чего-чего?
— Цибола. Город, который искали многие.
— Да, масса людей искало этот город, но большинство из них
потом жалело, что нашло. Впрочем, можешь называть его, как тебе
заблагорассудится. Похоже, ты совсем перегрелся, пока шел сюда. Как тебя зовут?
— Мусорный Бак.
Ллойду это имя, похоже, совсем не показалось странным. Он
протянул Мусорному Баку руку. На кончиках пальцев все еще оставались исчезающие
следы его пребывания в тюрьме Финикса.
— Меня зовут Ллойд Хенрид. Рад познакомиться, Мусор.
Приветствую тебя на борту нашего корабля.
Мусорный Бак пожал протянутую руку, и ему с трудом удалось
не разрыдаться от благодарности. Насколько он помнил, впервые за всю его жизнь
кто-то протянул ему руку для рукопожатия. Он был на месте. Он был принят.
Теперь в течение долгого времени он будет пребывать внутри. Ради этого он
прошел бы в два раза более длинный путь по пустыне и сжег бы себе вторую руку и
обе ноги.
— Спасибо, — пробормотал он. — Спасибо, мистер Хенрид.
— Черт возьми, братец, зови меня Ллойд.
— Ллойд. Спасибо, Ллойд.
