— Да. Когда он это делал, я спала. Я бы заставила его
остановиться.
— Я стал понемногу узнавать о нем, — сказал Ларри. — В
амбаре я нашел обертку от шоколадной карамели, а потом эта надпись на балке…
— Какая надпись?
Она почувствовала, как Ларри внимательно изучает ее в
темноте.
— Просто его инициалы, — небрежно сказал Ларри. — А потом в
магазине мотоциклов в Уэллсе…
— Мы там были!
— Я знаю. Я заметил, что не хватает пары мотоциклов. Но еще
большее впечатление на меня произвело то, как Гарольд добыл бензин из
подземного резервуара. Вы, наверное, помогали ему поднять крышку, Фрэн? Я чуть
не потерял свои пальцы.
— Нет, мне не пришлось. Гарольд нашел вентиляционное
отверстие…
Ларри застонал и хлопнул себя по лбу.
— Господи! Так он просто нашел вентиляционное отверстие,
открыл его и засунул туда шланг?
— Ну да.
— Ай-да Гарольд, — сказал Ларри с таким восхищением, которое
ей никогда не доводилось слышать, во всяком случае, в связи с упоминанием имени
Гарольда Лаудера. — Да, до этого я не додумался. Так или иначе, мы добрались до
Стовингтона. Надин была так расстроена, что упала в обморок.
— А я плакала, — сказала Фрэнни.
— Я не был обескуражен. Неустрашимый Гарольд побывал там до
меня, оставил надпись и ушел. И я пошел по его следу.
Его представление о Гарольде очаровало и удивило ее. Но
разве не Стью возглавил группу, после того как они выехали из Вермонта и
направились в Небраску? Она не могла этого припомнить. Ларри напомнил ей о том,
что она забыла… или хуже — приняла, как нечто само собой разумеющееся. Гарольд
рисковал своей жизнью, чтобы сделать надпись на крыше — тогда это казалось
глупым ребячеством, но в конце концов оно принесло пользу. А как он добыл
бензин из этого резервуара… для Ларри это оказалось такой трудной задачей, а
Гарольд сделал это как бы походя. Она почувствовала стыд.
— Вот я и принес ему вино и эти конфеты. Когда я попадал в
трудные ситуации, я всегда вспоминал о нем, и он помогал мне. — Он посмотрел на
нее искоса. — Знаете, я-то думал, что вы с ним вместе.
Она покачала головой и посмотрела на свои сжатые пальцы.
— Нет…
Он долгое время ничего не говорил, но она чувствовала на
себе его взгляд.
Она встала с бордюра.
— Мне пора идти. Было очень приятно познакомиться с вами,
Ларри. Приходите завтра, встретитесь со Стью. Приводите свою Люси.
— Как это я мог ошибиться? Насчет Гарольда? — спросил он,
вставая вслед за ней.
— Ой, я не знаю, — сказала она глухо. Неожиданно на глаза ей
навернулись слезы. — Вы заставили меня ощутить, что я обошлась с Гарольдом
очень плохо… и я не знаю… как это могло случиться… можно ли винить меня за то,
что я люблю Стью? Виновата ли я в этом?
— Нет, конечно нет. — Ларри выглядел смущенно. — Послушайте,
извините меня. Я вмешиваюсь не в свое дело. Я пойду.
— Он изменился! — выпалила Фрэнни. — Не знаю, как и почему,
но иногда я думаю, что это к лучшему… но я не… на самом деле, я не уверена. А
иногда я боюсь.
Она не ответила и только посмотрела себе под ноги. Она
подумала, что и так уже сказала слишком много.
— Вы собирались объяснить мне, как туда попасть, — напомнил
он мягко.
— Очень просто. Вы пойдете прямо по Арапахоу, пока не
увидите небольшой парк. Парк будет справа. Маленький домик Гарольда будет
слева, как раз напротив парка.
— Хорошо, спасибо. Очень приятно было встретиться с вами,
Фрэн, — разбитый горшок и все такое.
Она улыбнулась, но улыбка вышла неискренней. Вся ее
веселость куда-то испарилась.
Ларри поднял бутылку вина.
— И если вы встретите его раньше, чем я, то… держите язык за
зубами, ладно?
— Конечно.
— Спокойной ночи, Фрэнни.
Он ушел. Она подождала, пока он не скроется из виду, а потом
поднялась наверх и скользнула в постель рядом со Стью, который по-прежнему
безмятежно спал.
Глава 48
Плакаты Ральфа, объявлявшие о митинге восемнадцатого
августа, были расклеены по всему Боулдеру. В ту ночь Ник Андрос заснул в
хорошем расположении духа. За один день с помощью размноженного на мимеографе
плаката Свободная Зона превратилась из неорганизованного лагеря беженцев в
сообщество потенциальных избирателей.
Днем они с Ральфом ездили на электростанцию. Он, Ральф и
Стью решили послезавтра на квартире Стью и Фрэн провести предварительное
совещание. А за это время они прислушаются к тому, что говорят люди.
Ник улыбнулся и приложил ладони к ушам.
— Читать по губам даже лучше, — сказал Стью. — Знаешь, Ник,
я начинаю думать, что нам удастся справиться с этими генераторами. Бред
Китченер работает, как зверь. Если бы у нас было десять таких людей, то к
первому сентября город был бы в полном порядке.
Ник показал ему кружок из большого и указательного пальцев.
В тот день Ларри Андервуд и Лео Роквей направлялись по
Арапахоу Стрит в сторону дома Гарольда Лаудера. Ларри нес рюкзак, с которым он
проехал через всю страну, но сейчас в нем было только вино и шоколадная карамель.
Ларри посмотрел на один из плакатов, но звон стекла заставил
его обернуться. Лео разбил камнем заднее стекло старого «Форда».
— Больше не делай так, Джо.
— Меня зовут Лео.
— Лео, — поправился Ларри. — Больше так не делай.
— Почему? — добродушно спросил Лео, и очень долго Ларри не
мог придумать удовлетворительный ответ.
— Потому что звук очень неприятный, — сказал он наконец.
— Ааа. О'кей.
Они пошли дальше. Ларри засунул руки в карманы. Лео сделал
то же самое. Ларри пнул ногой банку из-под пива. Лео свернул в сторону, чтобы
ударить валявшийся на дороге камень. Ларри начал насвистывать мелодию. Лео стал
аккомпанировать ему тихими пыхтящими звуками. Ларри взъерошил ему волосы, а
мальчик посмотрел на него своими загадочными китайскими глазами и улыбнулся.
«Господи, да я ведь люблю его», — подумал Ларри.
Они дошли до парка, о котором говорила Фрэнни, и на другой
улице стоял небольшой зеленый дом с белыми ставнями. На цементной дорожке,
ведущей к парадной двери, стояла тележка с кирпичами, а рядом жестянка с
известковым раствором. Повернувшись спиной к улице, на корточках сидел
широкоплечий хлыщ. Рубашки на нем не было, и спина его шелушилась после
сильного солнечного ожога. В руке у него был мастерок. Он строил кирпичный барьерчик
вокруг цветочной клумбы.
