Ларри подумал о словах Фрэнни: «Он изменился… не знаю, как и
почему, но иногда я думаю, что это к лучшему… а иногда я боюсь».
Потом Ларри сделал шаг вперед и сказал именно то, что он
собирался сказать в течение долгих дней своего путешествия:
— Гарольд Лаудер, я полагаю?
Гарольд вздрогнул от удивления, а потом обернулся с кирпичом
в одной руке и мастерком в другой. С мастерка капал раствор. Он был занесен,
словно для удара. Ларри показалось, что краем глаза он увидел, как Лео подался
назад. Первое, что ему пришло в голову, — это, конечно, мысль о том, что
Гарольд выглядит совсем не так, как он его себе представлял. Его вторая мысль
была: «Господи, да уж не хочет ли он меня стукнуть этой штукой?» Лицо Гарольда
было мрачным, глаза его сузились и потемнели. Волосы упали прямой волной на его
потный лоб. Губы были плотно сжаты.
А потом произошло превращение столь внезапное и радикальное,
что Ларри потом не верилось, что он видел Гарольда напряженным и неулыбчивым, с
лицом человека, который более склонен использовать мастерок для того, чтобы
замуровать кого-нибудь в стене, нежели для того, чтобы построить барьерчик
вокруг клумбы.
На лице его появилась широкая и безобидная улыбка. Из глаз
его исчезло угрожающее выражение. Он воткнул мастерок в раствор, вытер руку о
джинсы и протянул ее для рукопожатия. Ларри подумал: «Господи, да он ведь еще
ребенок, гораздо моложе, чем я».
— По-моему, я вас не знаю, — сказал Гарольд. Рукопожатие его
было твердым. Улыбка Гарольда была заразительной, и Ларри улыбнулся в ответ.
— Вы меня — нет, но я вас знаю.
— Правда? — воскликнул Гарольд, улыбнувшись еще шире.
— Я ехал за вами через всю страну, начиная с Мэна, — сказал
Ларри.
— Честное слово?
— Конечно. Он распустил рюкзак. — Вот у меня тут кое-что для
вас есть. — Он вынул бутылку Бордо и вручил ее Гарольду.
— Тысяча девятьсот сорок седьмой? — Гарольд смотрел на
бутылку с некоторым удивлением.
— Хороший год, — сказал Ларри. — А еще вот это.
Он отдал Гарольду шоколадную карамель.
— Как вы узнали? — спросил Гарольд, улыбаясь.
— Я ехал по следу ваших надписей… и конфетных оберток.
— Заходите в дом, поговорим. Мальчик будет пить кока-колу?
— Конечно. Лео, ты…
Он обернулся, но Лео рядом не было. Он стоял в самом начале
дорожки и с видом крайней заинтересованности рассматривал трещины в цементе.
— Эй, Лео! Хочешь колы?
Лео что-то пробормотал себе под нос.
— Говори громче, — сказал Ларри раздраженно. — Для чего Бог
дал тебе голос? Я спросил, хочешь ли ты колы?
Лео сказал очень тихим голосом:
— Лучше я пойду посмотрю, не вернулась ли мама-Надин.
— Какого черта? Мы же только что сюда пришли!
— Я хочу назад! — сказал Лео.
«Что же это такое, — подумал Ларри, — он ведь чуть не
плачет».
— Одну секунду, — сказал он Гарольду.
— Все нормально, — сказал Гарольд с улыбкой. — Иногда дети
стесняются. Я тоже таким был.
Ларри подошел к Лео и наклонился, так что их глаза оказались
на одном уровне.
— В чем дело, паренек?
— Я просто хочу обратно, — сказал Лео, отводя глаза. — Мне
нужна мама-Надин.
— Ну, ты… — Он беспомощно запнулся.
— Хочу обратно. Пожалуйста.
— Тебе не нравится Гарольд?
— Я не знаю… да нет, он нормальный парень… просто я хочу
обратно.
Ларри вздохнул.
— Найдешь один дорогу?
— Конечно.
— О'кей. Но мне очень хотелось бы, чтобы ты пошел с нами. Я
так давно ждал встречи с Гарольдом. Ты ведь знаешь об этом, правда?
— Да-а.
— А обратно мы пойдем вместе.
— Я в этот дом не войду, — зашипел Лео, на секунду вновь
превратившись в Джо.
— О'кей, — сказал Ларри поспешно. — Иди прямо домой.
— Хорошо. — И неожиданно Лео перешел на шепот. — Почему бы
тебе не пойти со мной? Прямо сейчас? Пошли вместе. Пожалуйста, Ларри? Хорошо?
— Господи, Лео, что за…
— Ну ладно, — сказал Лео, и прежде чем Ларри успел его о
чем-нибудь спросить, он уже заторопился по улице. Ларри взглядом проводил его
из виду. Потом он повернулся к Гарольду и смущенно развел руками.
— Я же говорю, все в порядке. Дети иногда ведут себя
странно, — сказал Гарольд.
— Да уж, действительно. Но этот ребенок имеет право вести
себя так. Он столько пережил.
— Я не сомневался в этом, — ответил Гарольд, и на короткий
миг Ларри ощутил недоверие, почувствовал, что столь быстро возникшая симпатия
Гарольда к мальчику — всего лишь эрзац настоящего чувства.
— Ну, входите, — сказал Гарольд. — Собственно говоря, вы мой
первый гость. Несколько раз заходили Фрэнни и Стью, но они не в счет. — Улыбка
Гарольда стала немножечко грустной, и Ларри почувствовал к нему жалость.
— Я рад, — сказал он.
— Если вы не возражаете, я пока отложу карамель — сейчас я
не ем сладкого, пытаюсь похудеть. Но вино стоит попробовать ради такого случая.
Вы пересекли всю страну, ориентируясь по нашим надписям. Это вам не фунт изюма.
Вы должны мне об этом рассказать. А пока садитесь вон на тот зеленый стул.
«Странно, — подумал Ларри, — он говорит, как политик, —
гладко, быстро, бойко».
Гарольд ушел за рюмками, а Ларри сел на зеленый стул. Он
огляделся. Ну, не самая замечательная на свете гостиная, но с ворсистым ковром
и кое-какой современной мебелью она будет выглядеть неплохо. Лучше всего был
камин. Прекрасная ручная работа. Но один кирпич в кладке держался на честном
слове. Ларри показалось, что он выпал, а потом его небрежно сунули на место.
Он встал и вынул кирпич из кладки. Гарольд продолжал
хозяйничать где-то внизу. Ларри уже собирался вложить кирпич на место, когда
заметил в образовавшейся дыре толстую тетрадь для записей. Чувствуя легкий
стыд, он положил кирпич на место как раз в тот момент, когда шаги Гарольда
стали подниматься с нижнего этажа. Когда Гарольд вернулся в гостиную с двумя
бокалами в руках, Ларри уже снова сидел на зеленом стуле.
