Молчание.
— Прекрасно, — сказал Стью. — Перейдем к обсуждению?
— Не думаю, что это необходимо, Стью, — сказал Дик Эллис. —
Идея великолепная. Давайте голосовать!
Раздались одобрительные аплодисменты. Чарли Импенинг махал
рукой, чтобы ему предоставили слово, но Стью проигнорировал его — характерный
случай селективного восприятия, так выразился бы по этому поводу Глен Бэйтмен —
и сказал:
— Пусть те, кто поддерживает предложение Гарольда Лаудера,
скажут да.
— ДА! — завопили все, спугнув устроившихся под потолком
ласточек.
— Кто против?
Никто не был против, даже Чарли Импенинг — во всяком случае,
он не высказал свои возражения вслух. Стью перешел к следующему пункту.
После митинга, прошедшего безо всяких осложнений, на лужайке
перед залом Чатакуа сидело более двух дюжин мужчин и женщин. Дождь прекратился,
ветер разогнал облака и в воздухе стояла приятная вечерняя прохлада. Стью и
Фрэнни подсели к Ларри, Люси, Лео и Гарольду.
Ларри подтолкнул Фрэнни локтем и указал на Гарольда.
— Должен тебе сказать, он сегодня превзошел самого себя.
Гарольд улыбнулся и скромно пожал плечами.
— Парочка идей — вот и все. Вы всемером сдвинули дело с
мертвой точки. У вас по крайней мере должна быть привилегия довести его до
конца.
Теперь, через пятнадцать минут после того, как они оставили
это импровизированное сборище и отправились домой, Стью спросил у Фрэн:
— Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Да. Только ноги чуть-чуть устали.
— Ты что-то скрываешь от меня, Фрэнсис.
— Не называй меня так. Ты же знаешь, что я терпеть не могу
это имя.
— Извини меня. Я больше никогда так не поступлю, Фрэнсис.
— Все мужчины — ублюдки.
— Я постараюсь исправиться, Фрэнсис. Честное слово.
Она показала ему язык, но он заметил, что шутливая перепалка
не увлекла ее. Лицо Фрэнни выглядело бледным и вялым. Оно было совсем не похоже
на лицо девушки, с таким воодушевлением певшей несколько часов назад
государственный гимн.
— Что-то расстроило тебя, радость моя?
Она покачала головой, но ему показалось, что он заметил у
нее в глазах слезы.
— В чем дело? Расскажи мне.
— Ничего. В этом-то все и дело. Именно это меня и тревожит.
Все кончено, и я наконец это поняла. Меньше шестисот людей поют
«Звездно-полосатый флаг». Внезапно это ошеломило меня. Нет больше палаток, где
продают «горячие собаки». Колесо Ферриса не закружится сегодня вечером на
Кони-Айленде. Никто не пропустит стаканчик на ночь в Сиэтле. Кто-то наконец
нашел способ борьбы с употреблением наркотиков в военных частях Бостона. Но
лекарство оказалось гораздо более ужасным, чем сама болезнь. Понимаешь, о чем
я?
— Да, конечно.
— В моем дневнике есть небольшой раздел под названием
«Запомнить». Чтобы ребенок мог узнать… о тех вещах, которые он никогда не
увидит. От этого мне и грустно.
— Всем грустно сегодня, — сказал Стью, обняв ее за плечи. —
Многие люди будут плакать сегодня перед сном. Я в этом не сомневаюсь.
— Не понимаю, как можно оплакивать целую страну, — сказала
она, заплакав еще сильнее, — но ничего не могу особой поделать. Все эти… все
эти маленькие подробности толпятся в моей голове. Коммивояжеры на машинах.
Фрэнк Синатра. Пляж Оулд Орчард в июле, весь забитый людьми, в основном,
квебекцами. Этот глупый парень на ЭмТиВи — Рэнди, так, по-моему, его звали.
Времена… о, Господи, все это звучит, как какое-нибудь ч-чертово стихотворение
Рода М-МакКуена!
Он обнял ее, похлопал ее по спине, вспоминая, как его
тетушка Бетти рыдала над полоской невзошедших хлебов. Она тогда была беременна
маленьким кузеном Лэдди, месяце на седьмом или около того, и Стью помнил, как
она вытирала глаза уголком посудного полотенца и просила его не обращать на нее
внимания, так как каждая беременная женщина находится в двух шагах от
психбольницы из-за веществ, которые выделяются у нее в гландах.
Через некоторое время Фрэнни сказала:
— О'кей, о'кей. Мне уже лучше. Пошли.
— Фрэнни, я люблю тебя, — сказал он.
— Что ты лучше всего помнишь из прошлого? — спросила она у
него.
— Ну, знаешь ли, — сказал он, а потом остановился со
смешком.
— Не знаю, Стюарт.
— Но это глупость.
— Расскажи мне.
— Не уверен, что я хочу этого. Станешь заглядываться на
парней с сачками для бабочек.
— Расскажи мне! — Она видела Стью в разных состояниях, но
эта забавная, взъерошенная неуверенность была ей внове.
— Я никому об этом не рассказывал, — сказал он. — Но я
вспоминал об этом несколько раз за последнюю пару недель. Что-то случилось со
мной в 1982 году. Я тогда заправлял бензин на станции Билла Хэпскома. Он иногда
нанимал меня, когда мог и когда не было работы на калькуляторной фабрике. Я
работал в полсмены, с одиннадцати вечера до закрытия, то есть до трех часов
утра. После того, как заправлялись люди, ехавшие с бумажной фабрики Дикси,
смена которых начиналась в три, а заканчивалась в одиннадцать, работы почти не
было… Очень часто между двенадцатью и тремя не останавливалась вообще ни одна
машина. Я сидел там и читал книгу или журнал, а часто просто дремал.
Как-то ночью примерно в четверть третьего я сидел, положив
ноги на стол Хэпа, и читал какой-то вестерн. И тут к станции подъезжает большой
старый «Понтиак». Все стекла опущены, а магнитофон орет внутри изо всех сил. Я
даже помню песенку — «Уходя дальше» Хэнка Вилльямса. Внутри сидит парень — не
молодой и не старый. Вид у него симпатичный, но немножко страшный — я хочу
сказать, он выглядел так, словно он может сделать что-нибудь страшное, особенно
над этим не задумываясь. У него были кустистые, вьющиеся темные волосы. Между
ногами была зажата бутылка вина, а с зеркала заднего вида свисала пара
игральных костей. Он говорит: «Обслужите по полной программе», а я отвечаю —
о'кей, но почти минуту я стоял и не мог сдвинуться с места, смотрел на него.
Потому что вид у него был какой-то знакомый.
Они дошли до угла. Дом, где была их квартира, стоял через
дорогу. Они остановились. Фрэн смотрела на Стью очень внимательно.
— Ну, я и сказал: «Такое чувство, что я вас знаю. Вы
случайно не из Корбетта или Максина?» Но на самом деле я не думал, что он из
этих мест. А он отвечает: «Нет, но однажды я проезжал Корбетт со всей семьей,
когда был еще мальчишкой. По-моему, в детстве я умудрился проехать почти через
каждый городок в Америке. Мой отец служил в ВВС».
