— Нет, мы не можем это так оставить! — запротестовала Люси,
вскочив с места. — Джадж Фэррис — старик. Что если он в Денвере заболеет и не
сможет вернуться?
— Люси, — сказал Стью. — Денвер очень велик.
Странное молчание воцарилось в зале. Люси села на место, и
Ларри обнял ее одной рукой. Лицо ее было бледным.
Председателем Комитета по Соблюдению Законности был избран
Эл Банделл, пришедший в Боулдер вместе с группой доктора Ричардсона.
Бледный и взволнованный Бред Китченер подошел к кафедре,
уронил свои записи, поднял их, перепутав все листы, и удовольствовался фразой о
том, что они надеются вернуть электричество ко второму или третьему сентября.
Это сообщение было встречено громом аплодисментов.
Следующим выступал Чед Норрис. Он сказал, что они хоронят
мертвецов из чувства самой обыкновенной порядочности, и что никто из них не
будет чувствовать себя в своей тарелке, пока последний труп не будет зарыт в
землю, желательно до начала сезона дождей. Он попросил парочку добровольцев и
мог бы набрать три дюжины, если бы захотел. В конце выступления он попросил встать
и откланяться каждого члена Похоронной Команды.
Гарольд Лаудер привстал на одно мгновение и тут же опустился
на место. После окончания митинга нашлись люди, заметившие, какой он отличный,
но в то же время скромный парень. Но дело было не в скромности. Надин что-то
жарко шептала ему на ухо, и он боялся надолго выставлять себя на всеобщее
обозрение. Мощная эрекция распирала спереди его брюки.
Стью, Фрэн, Сью Стерн и Ник вместе отправились из кампуса
обратно в город. Было уже почти одиннадцать тридцать.
— Прохладно, — сказала Фрэн. — Надо было мне одеть куртку
поверх свитера.
Ник кивнул. Он тоже чувствовал холод. Вечера в Боулдере
всегда были прохладными, но сегодня температура была едва ли выше пятидесяти по
Фаренгейту. Это служило напоминанием о том, что странное и ужасное лето 1990
года подходит к концу. В который раз Ник пожалел, что Богу Матушки Абагейл
пришелся по душе именно Боулдер, а не Майами, к примеру, или Новый Орлеан.
— Они застали меня врасплох, выдвинув Джаджа в комитет, —
сказал Стью. — Нам следовало предвидеть это.
Фрэнни кивнула, а Ник быстро нацарапал в своем блокноте
несколько слов. «Разумеется. Люди непременно обратят внимание и на отсутствие
Тома и Дайны».
— Думаешь, у них появятся подозрения? — спросил Стью.
Ник кивнул. «Они будут думать, что исчезнувшие ушли на
запад. Навсегда».
Все задумались, пока Ник доставал спички и сжигал свою
записку.
— Хреново дело, — сказал Стью наконец.
— Конечно, он прав, — мрачно сказала Сью. — Что еще им
остается подумать?
— Как нам повезло, что сегодня никто не заговорил о том, что
происходит на западе, — сказала Фрэн.
Ник написал: «Очень повезло. Но в следующий раз нам не
отвертеться от этого. Вот почему я предлагаю отложить очередной общий митинг на
возможно более долгий срок. Может быть, недели на три. Как насчет пятнадцатого
сентября?»
— Это нам удастся только в том случае, если Бред наладит
электричество.
— Думаю, он справится, — сказал Стью.
— Я иду домой, — сказала Сью. — Завтра великий день. Дайна
уезжает. Я провожу ее до Колорадо Спрингс.
— Ты уверена, что это тебе ничем не грозит, Сью? — спросила
Фрэн.
Она пожала плечами.
— Как она приняла наше предложение? — спросила у нее Фрэн.
— Ну, она странная девушка. В колледже она много занималась
спортом, особенно теннисом и плаваньем. Первые два года студенческой жизни она
продолжала встречаться со своим школьным дружком. Ну, он был таким детиной в
черной кожаной куртке, я — Тарзан, а ты — Джейн, так что убирайся-ка на кухню к
своим кастрюлям и сковородкам. А потом ее соседка по комнате пару раз вытащила
ее на митинги в поддержку женской эмансипации.
— И в конце концов она стала более эмансипированной, чем
соседка, — предположила Фрэн.
— Сначала она стала активисткой женского движения, а потом и
лесбиянкой, — сказала Сью.
Стью остановился, как громом пораженный.
— Пошли посмотрим, красавчик, — сказала ему Фрэнни, — нельзя
ли тебе приделать застежку ко рту.
Стью закрыл рот, щелкнув зубами.
Сью продолжила свой рассказ.
— Этими двумя известиями она ввергла своего троглодита в
полный транс, и он явился к ней с пушкой в руках. Она разоружила его. Она
говорит, что это был главный поворотный пункт в ее жизни.
— Так она ненавидит мужчин? — спросил Стью, пристально глядя
на Сью.
Сюзан покачала головой.
— Нет, сейчас она бисексуальна, Стюарт. Я надеюсь, ты не
будешь давить на комитет, чтобы он принял законы против голубых?
— У меня и без того забот хватает, — пробормотал он, и все
рассмеялись.
На следующее утро, направляясь на электростанцию, Стью
встретил Сюзан и Дайну, направляющихся по бульвару Кэнион на паре мотоциклов.
Он махнул им рукой, они остановились. Стью подумал о том, что никогда Дайна не
выглядела такой хорошенькой. Волосы ее были стянуты сзади зеленым шелковым
шарфом. Поверх рубашки и джинсов на ней был надет кожаный плащ. К багажнику был
привязан спальный мешок.
— Стюарт! — крикнула она и приветственно замахала ему рукой,
радостно улыбаясь.
«Лесбиянка?» — усомнился он.
— Похоже, вы собрались в небольшое путешествие, — сказал
Стью.
— Разумеется. А вы никогда меня раньше не видели, так ведь?
— Точно, — сказал Стью. — Никогда. Курите?
Дайна вытащила одну сигарету из пачки «Мальборо» и прикрыла
руками спичку.
— Будь осторожна, девочка.
— Обязательно.
— И возвращайся.
— Надеюсь вернуться.
Они посмотрели друг на друга в ярком свете позднего утра.
— А ты позаботься о Фрэнни, паренек.
— Обязательно.
— И не суди слишком строго своих сограждан.
— Тут им опасаться нечего.
Она выбросила сигарету.
— Что скажешь, Сюзи?
