— Бред, черт тебя побери! Говорит Стюарт Редман. Можешь
организовать сегодня ночью дежурство на электростанции?
— Конечно, — раздался голос Бреда. — Но на хрен это нужно?
— Ну, это деликатная проблема. Я тут кое от кого узнал, что
кое-кто может попытаться подложить нам большую свинью.
Ответ Бреда состоял из ужасных богохульств.
Стью кивнул микрофону, слегка улыбаясь.
— Я понимаю твои чувства. Это только на сегодняшнюю ночь и,
может быть, на завтрашнюю, насколько мне известно. Потом все должно прийти в
норму.
Бред сказал, что ему не придется пройти и двух кварталов,
чтобы набрать дюжину человек из комитета по энергетике, которые будут счастливы
кастрировать любого диверсанта.
— В этом замешан Рич Моффат?
— Нет, это не Рич. Я тебе потом все объясню, о'кей?
— Прекрасно, Стью. Я организую дежурство.
Стью выключил радиопередатчик и вернулся на кухню. Ларри
собрался уходить.
— Увидимся завтра, — сказал Стью.
— Ну что, ребята, начнем, — сказал Стью, постучав по столу
пивной банкой.
Глен с Ларри сидели на каминной ограде, повернувшись спиной
к огню, который развел Ральф. Ник, Сюзан Стерн и Ральф сидели на кушетке. Бред
Китченер стоял в дверном проеме с банкой пива в руках и разговаривал с Элом
Банделлом, который смешивал виски с содовой. Джордж Ричардсон и Чед Норрис
сидели у огромного окна, занимавшего всю западную стену.
Фрэнни сидела, удобно прислонившись спиной к двери шкафа.
Между ног у нее лежал рюкзак с дневником Гарольда Лаудера внутри.
— Порядок! — провозгласил Стью, и стук стал громче. — О'кей…
дел у нас по горло, но сначала я хотел бы поблагодарить Ральфа за любезно
предоставленную нам крышу над головой, выпивку и крекеры…
Как он хорошо справляется со своей ролью, — подумала Фрэнни.
Она попыталась оценить, насколько изменился Стью с того дня, когда они с
Гарольдом повстречали его, и не смогла этого сделать. Поступки людей, с
которыми ты близок, начинаешь судить слишком субъективно, — решила она. Но она
была уверена в том, что в тот первый день Стью был поражен мыслью о том, что
когда-нибудь ему придется председательствовать на собрании почти дюжины людей…
и он, наверное, подпрыгнул бы до небес, узнав о том, что он будет проводить
массовый митинг Свободной Зоны, на котором будут присутствовать более тысячи
человек. Сейчас она наблюдала за тем Стью, который появился на свет только
благодаря эпидемии.
— Сначала мы предоставим слово нашим гостям, — сказал Стью,
— а потом у нас состоится короткое закрытое заседание. Возражений нет?
Возражений не было.
— О'кей, — сказал Стью. — Я предоставляю слово Бреду
Китченеру, а вы, ребята, слушайте его внимательно, потому что денька через три
этот парень снова положит лед в ваш бурбон.
Раздались искренние аплодисменты. Залившись краской и
постоянно поправляя галстук. Бред вышел на середину комнаты. По дороге он чуть
не споткнулся о пуф.
— Я. По-настоящему. Счастлив. Быть. Здесь, — начал Бред
дрожащим бесцветным голосом. Судя по его виду, он был бы куда более счастлив
оказаться где-нибудь в другом месте, включая Южный Полюс, где ему надо было бы
выступать перед собранием пингвинов. — Эээ… ну… — Он замолчал, внимательно изучая
свои записки, а потом просиял. — Электричество! — воскликнул он с видом
человека, совершившего великое открытие. — Электричество будет в городе в
считанные дни. Вот.
Он еще немного потерзал свои записки, а потом продолжил.
— Как вы знаете, вчера мы подключили два генератора, и один
из них сгорел из-за перегрузки. Это случилось потому, что после эпидемии многие
электроприборы остались включенными. Так что нам надо выключить все, что только
возможно. Проще всего будет зайти в каждый дом, где никто не живет, и вывинтить
пробки или отключить общие рубильники. Понятно? Кроме того, перед тем как мы
снова врубим электроэнергию, нам надо будет предпринять элементарные меры
противопожарной безопасности. Я позволил себе проверить, как обстоят дела с
пожарной станцией в восточной части Боулдера, и…
«Все будет в порядке, — думала Фрэн. — Гарольд и Надин
оставили город сами, без посторонней помощи, и это к лучшему. Это решает все
проблемы, и Стью теперь в безопасности. Бедный Гарольд, мне так тебя жаль, но
на самом деле я чувствую скорее страх, чем жалость. Я рада, что твой дом
опустел, а вас с Надин больше нет в городе. Я рада, что вы покинули нас с
миром».
Гарольд сидел, скрестив ноги. Глаза его блуждали где-то
далеко. Он был в том холодном и чуждом пространстве, куда Надин не смогла за
ним последовать, и это ее пугало. В руках он держал брата-близнеца того
телефона, который лежал в картонной коробке дома у Ральфа Брентнера. Перед ними
обрывались поросшие соснами головокружительные склоны. Позади них солнце только
что скрылось за горной грядой.
— Когда? — спросила Надин. Она была ужасно взвинчена, и ей
очень хотелось в туалет.
— Скоро, — ответил Гарольд. Его усмешка превратилась в
сладкую улыбку. Это было выражение, которое она никак не могла определить,
потому что никогда раньше ей не доводилось видеть его на лице Гарольда. Через
несколько минут она поняла, что это было выражение счастья.
Комитет единогласно проголосовал за то, чтобы дать в
распоряжение Бреда Китченера двадцать человек для формирования Бригады
Выключателей. Ральф Брентнер согласился залить водой две пожарные машины и
дежурить с ними на электростанции, когда Бред будет подключаться.
Следующим выступал Чед Норрис. Он сообщил, что к первому
октября почти все жертвы эпидемии будут захоронены. Фрэн пересела на другое
место, откуда можно было наблюдать за догорающим закатом. Горные вершины были
подсвечены золотом, которое уже понемногу начало выцветать до менее
впечатляющего лимонного оттенка. Она почувствовала, как ее захлестнула
внезапная волна тоски по дому.
Было без пяти восемь.
Если сейчас не отойти в сторону, то она намочит брюки.
Укрывшись за кустом, она присела на корточки и с облегчением помочилась. Когда
она вернулась, Гарольд по-прежнему сидел с радиотелефоном в руках. Антенна была
уже вытащена.
— Гарольд, — сказала она. — Уже поздно. Пошел девятый час.
Он равнодушно посмотрел на нее.
— Они там проторчат еще полночи, похлопывая друг дружку по
спине. Когда настанет время, я нажму на кнопку и скажу им пару слов. Не
беспокойся ни о чем.
— Так когда?
