Ллойд облизал пересохшие губы.
— Я пойду?
— Прекрасно, Ллойд, прекрасно. — Темный человек не смотрел
на него. Он подошел к Надин и уставился ей в лицо. — Все будет хорошо. Очень
хорошо.
Через пятнадцать минут Ллойду позвонил Стэн Бэйли из Индиан
Спрингс. Стэн был в истерике, разрываясь между ненавистью к Мусорному Баку и
страхом перед темным человеком.
Карл Хоу и Билл Джеймисон вылетели на разведку в 6:02. Еще
один обученный пилот, Клифф Бенсон, летел с Карлом в качестве наблюдателя.
В 6:12 оба вертолета взорвались в воздухе. Как он ни был
потрясен, Стэн догадался послать пять человек в ангар № 9, где стояли пять
оставшихся вертолетов. В каждом из них оказалась заложена бомба со взрывателем,
подключенным к обычному кухонному таймеру.
— Нет сомнений, — сказал Стэн. — Это Мусорный Бак. Он
озверел. Только Богу известно, куда еще он заложил свои бомбы.
— Проверь все, — сказал Ллойд. Сердце его бешено билось,
адреналин кипел в крови, а глаза чуть не вылезали из орбит. — Проверь все!
Подними всех людей и прочеши с ними каждый квадратный дюйм этой мудацкой базы.
Слышишь меня, Стэн?
— К чему все эти хлопоты?
— К ЧЕМУ? — завопил Ллойд. — А ты сам не понимаешь,
мудозвон, что случится, когда Большой Хлыщ узнает о том, что вся база…
— Все пилоты погибли, — мягко перебил его Стэн. — Как ты
этого не поймешь, Ллойд? Даже Клифф. У нас осталось шесть парней, которые не
годятся даже на роль штурмана, и совсем нет учителей. Зачем нам нужны эти
самолеты, Ллойд?
И он повесил трубку.
Том Каллен проснулся в половину десятого вечера. Он сделал
глоток воды из фляжки, выполз из-под двух нависающих скал и поднял взгляд на
темное небо. Безмятежная и таинственная луна парила наверху. Настало время
отправляться в путь. Но он будет осторожен, ей-Богу, да.
Потому что теперь они гонятся за ним.
Ему приснился сон. Ник говорил с ним, и это было странно,
потому что Ник не мог говорить. Он мог только писать, а Том почти не умел
читать.
Ник сказал:
— Они знают о тебе, Том, но ты в этом не виноват. Ты все
делал правильно. Просто не повезло. Так что теперь ты должен быть осторожен.
Тебе нельзя больше идти по дорог??, но все равно надо двигаться на восток.
Том понял насчет востока, но не знал, как он будет
ориентироваться в пустыне. Ведь может получиться так, что он будет ходить
кругами.
— Ты поймешь, — сказал Ник. — Сначала надо будет смотреть на
Палец Бога.
Том снова прикрепил фляжку к поясу и надел рюкзак.
«ОНИ ЗНАЮТ О ТЕБЕ, ТОМ».
Он осторожно перешел через дорогу, посмотрев в обе стороны,
зацепился ногой за ограждение и скатился вниз по насыпи.
Поднявшись, он внимательно оглядел горизонт. Глаза его были
острыми, а пустынный воздух был кристально чист. Вскоре он заметил его. На фоне
усыпанного звездами неба он возвышался, как восклицательный знак. Палец Бога.
Он подумал, что сможет дойти до него часа за два. Миновала полночь. Прошло еще
два часа. Скала не приближалась. Том подумал, уж не мираж ли это, и протер
глаза. Но скала по-прежнему была на месте.
К четырем часам утра, когда внутренний голос стал
нашептывать ему, что пора подыскать себе укромное местечко, в котором можно
будет проспать весь следующий день, скала наконец-то приблизилась. Но этой
ночью ему до нее не дойти.
А когда он дойдет (при условии, что они не найдут его этим
днем), что тогда?
Неважно.
Ник скажет ему. Старина Ник.
Тому не терпелось поскорее добраться до Боулдера и увидеть
его. Ей-Богу, да.
Он нашел удобное место в тени огромного валуна и заснул
почти немедленно. В ту ночь он прошел на северо-восток почти тридцать миль. Он
приближался к Горам Мормонов.
В тот день огромная гремучая змея заползла в его убежище,
чтобы укрыться от дневной жары. Она свернулась рядом с Томом, поспала немного и
уползла дальше.
Флегг стоял на краю солярия, расположенного на крыше, и
смотрел на восток. Через четыре часа стемнеет, и идиот вновь отправится в путь.
Сильный и непрекращающийся ни на секунду пустынный ветер
развевал его темные волосы. Город обрывался так внезапно и переходил в пустыню.
Столько пустыни, столько мест, где можно спрятаться. Люди и раньше уходили
туда, и больше их никто никогда не видел.
— Но не на этот раз, — прошептал он. — Я поймаю его. Я
поймаю его.
Он не смог бы объяснить, почему для него так важно поймать
этого идиота. Все чаще и чаще он чувствовал позыв к простому действию, к
движению, к уничтожению.
Прошлым вечером, когда Ллойд сообщил ему о взрыве двух
вертолетов и гибели всех пилотов, он огромным усилием воли удержался от того,
чтобы не впасть в вопящую ярость. Первым его побуждением было отдать приказ
немедленно сформировать вооруженную колонну и направить ее на Боулдер. И все
эти вонючие мерзавцы будут раздавлены в полторы недели.
Без сомнения.
А если на горных перевалах выпадет ранний снег, то это будет
означать конец его великого «вермахта». А ведь было уже четырнадцатое сентября.
На хорошую погоду рассчитывать не приходится. Как это, черт возьми, время
пролетело так быстро?
Но ведь он был самым могущественным человеком в этой
половине земного шара, разве не так? Может быть, и найдется кто-то под стать
ему в России, Китае или Иране, но об этом еще лет десять можно не беспокоиться.
Он знал, он чувствовал, что звезда его восходит. Он силен — вот о чем расскажет
им этот идиот, если, конечно, ему удастся не заблудиться в пустыне и не
замерзнуть в горах. Он расскажет им о том, что люди здесь, на западе, боятся
Ходячего Хлыща и немедленно бросятся исполнять любую его команду. Он может
рассказать им только то, что окончательно подорвет их уверенность в своих
силах. Так почему же так необходимо, чтобы этот Том Каллен был пойман и убит,
прежде чем он успеет покинуть запад?
«Потому что я так хочу, и я получу, то что хочу, и это —
вполне достаточная причина».
А тут еще этот Мусорный Бак. Он-то думал, что можно забыть о
нем. Что можно отбросить его в сторону, как неисправный инструмент. Но Мусорный
Бак сумел сделать то, что не удалось бы всей Свободной Зоне. Он швырнул грязь в
отлаженный механизм готовящегося похода.
«Я ошибся…»
Это была ненавистная мысль, и он не позволил себе додумать
ее до конца. Он бросил стакан за низкое ограждение и проследил за его долгим
полетом. Мысль капризного, злого ребенка мелькнула у него в мозгу: «Пусть он
упадет кому-нибудь на голову!»
