Но не сейчас. Сейчас он слишком устал. Подъем истощил его
силы, а вид рассеивающего гриба истощил их в еще большей степени. Он не
чувствовал никакого ликования, только тупую усталость. Он лег на асфальт, и его
последняя мысль перед тем, как он заснул, была: «Сколько мегатонн?» Впрочем,
вряд ли когда-нибудь кто-то узнает или захочет узнать об этом.
На следующее утро жар был еще сильнее. Гланды распухли до
размеров мячиков для гольфа.
«Я умираю… да, это очевидно».
Он подозвал Коджака и вытащил свое письмо из пластикового
окошечка на ошейнике, предназначенного для адреса владельца собаки. Аккуратными
печатными буквами он дописал то, что видел вчера, и засунул письмо на прежнее
место. Потом он лег и заснул. На обед Коджак принес ему суслика.
— И это все, на что ты годен?
Коджак завилял хвостом и смущенно усмехнулся.
Стью поджарил суслика, поделил его и умудрился съесть свою
половину. Вкус был ужасный, и после еды у него случился отвратительный припадок
желудочных судорог.
— Я хочу, чтобы ты вернулся в Боулдер, Когда я умру, —
сказал он собаке. — Ты вернешься туда и найдешь Фрэн. Найди Фрэнни. Хорошо,
жирная псина?
Коджак с сомнением помахал хвостом.
Спустя час желудок Стью вновь стал выворачиваться наизнанку.
Он едва успел приподнять на одном локте, чтобы не запачкать свою одежду, когда
его доля суслика рванулась наверх.
— Черт, — пробормотал он убитым голосом и задремал.
Он проснулся под утро и приподнялся на локтях. Голова его
гудела от сильного жара. Он увидел, что костер погас. Но это не имело значения.
Он и так сгорал изнутри.
Его разбудил какой-то звук, донесшийся из темноты.
Посыпались камешки. Наверное, просто Коджак поднимался по склону…
Вот только Коджак лежал рядом с ним и спал.
Как только Стью взглянул на него, пес проснулся. Морда его
дернулась вверх, и через секунду он был уже на ногах и рычал в сторону оврага.
Шум осыпающихся камней. Кто-то — что-то — приближается к
нему.
Стью сел. «Это он, — промелькнуло у него в голове. — Он был
там, но каким-то образом он спасся. А теперь он здесь, и он собирается
покончить со мной, прежде чем это сумеет сделать грипп».
Рычание Коджака стало громче. Звук осыпающихся камней стал
ближе. Стью услышал чье-то тяжелое дыхание. Потом наступила пауза, во время
которой Стью успел вытереть пот со лба. А потом из оврага поднялся черный
сгорбленный силуэт.
Коджак рванулся вперед.
— Эй, — произнес удивленный, но знакомый голос. — Эй, это
Коджак? Да?
Рычание немедленно прекратилось. Коджак радостно бросился
вперед, виляя хвостом.
— Нет! — закричал Стью. — Это обман! КОДЖАК!..
Но Коджак уже скакал вокруг фигуры, которая наконец-то
вылезла на шоссе. И силуэт ее… что-то в ее силуэте было очень знакомым. Стью
облизал губы и приготовился к сопротивлению.
— Кто это? — закричал он. — Кто там идет?
Темный силуэт остановился, а потом заговорил.
— Ну, это Том Каллен, вот это кто, ей-Богу, да. А кто вы?
— Стью, — ответил он, и ему показалось, что его собственный
голос доносится откуда-то издалека. — Хелло, Том, я рад встретить тебя.
Потом он потерял сознание.
Он очнулся около десяти часов утра второго октября.
Том развел большой костер и завернул Стью в одеяла и свой
спальный мешок. Сам Том сидел у костра и жарил зайца. Коджак с довольным видом
лежал на земле между ними.
— Том, — позвал Стью.
Том подошел к нему, Стью увидел, что у него отросла борода.
Он очень мало напоминал человека, который покину Боулдер пять недель назад. Его
голубые глаза весело сверкали.
— Стью Редман! Ты проснулся, ей-Богу, да! Я рад. Господи,
как приятно видеть тебя. Что ты сделал со своей ногой? Наверное, ушиб. Я тоже
как-то ушиб себе ногу. Прыгнул со стога сена и сломал. Как ты думаешь, высек
меня мой папаша? Ей-Богу, да!
— Моя тоже сломана. Да еще как. Том мне ужасно хочется пить…
— Ааа, так тут есть вода. На любой вкус! Вот здесь.
Он передал Стью пластиковую бутылку, в которой когда-то было
молоко. Вода была чистой и очень вкусной. Стью жадно выпил ее, и его тут же
вырвало.
— Медленно, но верно, — сказал Том. — Вот правило! Парень,
как я рад видеть тебя. Ушиб ногу, правда?
— Да, я сломал ее. Неделю назад, а, может, и раньше. — Он
выпил еще воды, и на этот раз она задержалась у него в желудке. — Но есть еще
трудности, кроме ноги. Я сильно болен. Том. Слушай меня внимательно.
— О'кей! Том слушает. Ты только скажи мне, что делать. — Том
склонился к нему, и Стью подумал: «Черт возьми, похоже, он поумнел. Неужели это
было возможно?» Где был Том? Известно ли ему что-нибудь о Джадже? О Дайне? О
стольких вещах надо поговорить, но сейчас нет времени. Ему становиться все хуже
и хуже. И этот хриплый звук в груди. Очень похоже на супергрипп. Как это
забавно!
— Мне надо сбить жар, — сказал он Тому. — Это самое главное.
Мне нужен аспирин. Знаешь, что такое аспирин?
— Конечно.
— Ты пойдешь по дороге. Заглядывай в бардачок каждой машины,
которая тебе попадается по пути. Попытайся найти аптечку — скорее всего, это
будет коробка с красным крестом. Когда найдешь аспирин, возвращайся сюда. И
если найдешь в какой-нибудь машине палатку, захвати ее с собой. О'кей?
— Ясное дело. — Том встал. — Аспирин и палатка. Тогда ты
поправишься, так?
— Ну, для начала этого хватит.
— Скажи, — спросил Том, — а как Ник? Он мне снился. В снах
он говорил мне, куда идти, потому что в снах он умеет разговаривать. Забавная
штука — сны, правда? Но когда я пытаюсь заговорить с ним, он всегда уходит. С
ним все в порядке? — Том обеспокоенно посмотрел на Стью.
— Не сейчас, — сказал Стью. — …сейчас не могу говорить.
Просто принеси мне аспирин. О'кей? А потом мы поговорим.
— О'кей… — Но на лицо Тома опустилось серое облако страха. —
Коджак, пойдешь с Томом?
Коджак пошел. Они ушли вдвоем, направляясь на восток. Стью
лег и закрыл глаза руками.
Когда Стью снова очнулся, были уже сумерки. Том тряс его за
плечо.
