В младшем классе она получила плохую оценку за поведение и,
разумеется, была приглашена в гостиную для того, чтобы обсудить это со своей
матерью. В старшем классе ее три раза оставили после уроков за передачу
записок, и это также обсуждалось с матерью в гостиной. Именно там они обсуждали
амбиции Фрэнни, которые в конце концов оказывались слегка поверхностными;
именно там они обсуждали надежды Фрэнни, которые в конце концов начинали
выглядеть слегка низменными; они там обсуждали жалобы Фрэнни, которые в конце
концов представлялись почти ни на чем не основанными.
Именно в гостиной стоял на козлах гроб ее брата, украшенный
розами, хризантемами и ландышами, и их сухой аромат наполнял комнату, в углу
которой бесстрастные часы отсчитывали мгновения.
— Ты беременна, — во второй раз повторила Карла Голдсмит.
— Да, мама, — сказала Фрэнни. Ее голос звучал очень сухо, но
она никогда не осмелилась бы облизать губы. Вместо этого она сжала их. Она
подумала: «В мастерской моего отца есть маленькая девочка в красном платье, и
она всегда будет там, смеясь и прячась за столом, на котором укреплены тиски,
или сгорбившись за шкафом с тысячами ящичков для инструментов, прижав к груди
свои коленки. Эта девочка очень счастлива. Но в гостиной моей матери есть
другая, еще более маленькая девочка, которая не может удержаться от того, чтобы
не написать на ковер, как гадкая собачонка. И она всегда будет там, как бы мне
ни хотелось, чтобы она ушла».
— Ой-Фрэнни, — сказала ее мать, очень быстро произнося
слова. — Как-это-случилось?
Это был вопрос Джесса. Вот что ее на самом деле оттолкнуло
от него. Это был тот же самый вопрос, который он задавал ей.
— Так как у тебя самой было двое детей, мама, то я думаю, ты
знаешь, как это случилось.
— Не дерзи! — закричала Карла. Ее глаза широко раскрылись, и
из них полыхнуло жаркое пламя, которое так пугало Фрэнни в детстве.
Она встала и подошла к каминной доске. На каминной доске,
прямо под кремневым ружьем, лежал толстый фолиант для вырезок. У Карлы было
хобби — составлять генеалогическое дерево своей семьи. Вся ее семья была
записана в этой книге… по крайней мере, вплоть до 1638 года, когда наиболее
древний из известных ее предков поднялся над безымянной толпой лондонцев на
достаточно долгий срок, чтобы его успели занести в какие-то очень старые
церковные книги под именем Мертона Даунза, вольного каменщика.
Теперь она прикасалась пальцами к этой книге с таким трудом
собранных имен, к этой обетованной земле, куда не мог вторгнуться ни один враг.
Интересно, нет ли там где-нибудь воров? — подумала Фрэнни. Алкоголиков?
Матерей, не состоявших в браке?
— Как ты могла так поступить со мной и с отцом? — спросила
она наконец. — Это был этот паренек Джесс?
— Это был Джесс. Джесс — отец ребенка.
Карла вздрогнула при слове «отец».
— Как ты могла так поступить? — повторила Карла. — Мы
сделали все, чтобы вывести тебя на правильный путь. Это просто… просто…
Она закрыла лицо руками и начала плакать.
— Как ты могла так поступить? — закричала она. — После всего
того, что мы для тебя сделали? И это твоя благодарность? Уйти из дома и… и…
совокупляться с этим мальчишкой, как сука в период течки? Дрянная девчонка!
Дрянная девчонка!
Слова растворились в рыданиях. Она оперлась на каминную
доску, одной рукой прикрывая глаза, а другой продолжая водить по зеленому
коленкоровому переплету. Дедушкины часы продолжали тикать.
— Мама…
— Не говори мне ничего! Ты уже достаточно сказала!
Ноги Фрэнни одеревенели. Слезы начали течь у нее из глаз, ну
и пусть текут: она не позволит этой комнате еще раз одержать верх над ней.
— Я пойду.
— Ты ела за нашим столом! — неожиданно крикнула Карла. — Мы
любили тебя… и поддерживали тебя… и вот что мы получили в награду! Дрянная
девчонка! Дрянная девчонка!
Ослепленная слезами, Фрэнни споткнулась. Правая нога ее
зацепилась за левую лодыжку. Она потеряла равновесие и упала, раскинув руки.
Головой она ударилась о кофейный столик, а одной рукой сбила вазу с цветами.
Ваза не разбилась, но на ковре расплылось темное пятно.
— Смотри, что ты наделала! — закричала Карла почти
торжествующе. Слезы проложили дорожки на ее лице, вымазанном косметикой. Она
выглядела осунувшейся и полубезумной. — Смотри, что ты наделала, ты испортила
ковер, ковер твоей бабушки…
Фрэнни сидела на ковре, изумленно потирая голову, все еще
плача и желая сказать своей матери, что это ведь обычная вода, но нервы совсем
изменили ей, и уверенности не было. Обычная вода? Или моча?
— Каков будет ваш следующий шаг, мисс? Собираетесь
оставаться здесь? Думаете, мы будем содержать и кормить вас, а вы будете
шляться по городу? Так, я полагаю? Ну уж нет! Нет! Я этого не потерплю!
— Я не хочу здесь оставаться, — пробормотала Фрэнни. —
Неужели ты думаешь, что я останусь?
— И куда же ты отправишься? К нему? Сомневаюсь.
— К Бобби Ренгартен в Дорчестере или к Дебби Смит в
Самерсворте, я думаю. — Фрэнни медленно собралась с силами и встала. Она
продолжала плакать, но и сама уже стала выходить из себя. — Впрочем, это не
твое дело.
— Не мое дело? — эхом отозвалась Карла, все еще с вазой в
руках. Лицо ее было белым, как пергамент. — Не мое дело? То, что ты вытворяешь
в моем доме, — не мое дело? Ах ты неблагодарная маленькая сучка!
Она ударила Фрэнни по щеке, и ударила сильно. Голова Фрэнни
откинулась назад. Она перестала потирать голову и принялась потирать щеку,
недоверчиво глядя на мать.
— Вот твоя благодарность за то, что мы отправили тебя в
приличный колледж, — сказала Карла, обнажая зубы в безжалостной и пугающей
ухмылке. — Теперь ты никогда его не закончишь. После того, как выйдешь за него
замуж…
— Я не собираюсь выходить за него замуж. И я не собираюсь
уходить из колледжа.
Глаза Карлы расширились. Она уставилась на Фрэнни, как на
сумасшедшую.
— Что ты несешь? Аборт? Ты собираешься сделать аборт? Мало
того, что ты шлюха, так ты еще решила стать и убийцей?
— У меня будет ребенок. Мне придется перенести весенний
семестр, но я смогу кончить следующим летом.
— А на какие шиши ты думаешь кончать? На мои деньги? Если
это так, очевидно, ты чего-то не поняла. Такой современной девушке, как ты,
едва ли понадобится поддержка ее родителей, не так ли?
— Как-нибудь выкручусь, — мягко сказала Фрэнни.
