Человек, который в отсутствие Стью стал судебным
исполнителем, Хью Петрелла, был не очень-то ему по душе. Сам факт того, что
Петрелла провел ПРЕДВЫБОРНУЮ КАМПАНИЮ, чтобы занять эту должность, внушал Стью
недоверие. Он был суровым пуританином с топорными чертами лица. У него было
семнадцать человек в подчинении, и на каждом заседании Комитета Свободной Зоны
он пробивал себе дополнительное количество людей. Петрелла не был плохим
человеком, но он был тяжелым человеком и… Стью предполагал, что со своей верой
в то, что закон дает ответы на все вопросы, он стал гораздо лучшим судебным
исполнителем, чем мог бы стать Стью.
— Я знаю, что тебе предложили место в комитете, — неуверенно
сказала Фрэн.
— У меня такое чувство, что это нечто вроде почетного
звания, не так ли?
На лице у Фрэн появилось облегчение.
— Ну…
— И еще у меня такое чувство, что они будут рады, если я
откажусь. Я был бы единственным переизбранным на новый срок членом старого
комитета. А ведь мы были комитетом кризиса. Теперь никакого кризиса уже нет. А
что насчет Питера, Фрэнни?
— Я думаю, к июню он уже сможет путешествовать, — сказала
она. — И я хотела бы дождаться, пока Люси родит.
Со дня рождения Питера — 4 января — в Зоне родилось еще
восемнадцать детей. Четверо умерло, но с остальными было все в порядке. Очень
скоро должны были начать рождаться дети от невосприимчивых к супергриппу
родителей, и было весьма вероятно, что ребенок Люси окажется первым.
— Как насчет того, чтобы выехать первого июля? — спросил он.
Фрэн просияла.
— Ты согласен! Ты … правда хочешь?
— Конечно.
— Ты говоришь это только для того, чтобы доставить мне
удовольствие?
— Нет, — сказал он. — Другие люди тоже потихоньку начнут
уезжать. Не все, но некоторые.
Она обвила руками его шею и прижалась к нему.
— Может быть, это будут просто каникулы, — сказала она. — А
может быть… может быть, нам действительно там понравится. — Она посмотрела на
него робко. — Может быть, мы захотим остаться.
Он кивнул, но в душе усомнился в том, что кто-то из них
двоих сможет примириться с жизнью на одном месте в течение многих лет.
Он посмотрел в сторону Люси и Питера. Люси сидела на одеяле
и подбрасывала его в воздух, как мячик. Он хохотал и пытался схватить ее за
нос.
— А ты думала о том, что он может заболеть? И ты сама? Что,
если ты снова забеременеешь?
Она улыбнулась.
— Но есть же книги. Мы с тобой можем прочитать их. Не можем
же мы всю жизнь провести в страхе, правда?
— Да нет, конечно.
— Книги и хорошие лекарства. — Фрэнни взяла его за руки.
Глаза ее сияли. — Мы испытаем нашу удачу и проживем нашу жизнь так, как нам
хочется.
— О'кей. Мне нравятся твои слова.
— Я люблю тебя, Восточный Техас.
— Взаимно, мадам.
Питер снова расплакался.
— Пошли посмотрим, что там стряслось с императором, —
сказала она, поднимаясь на ноги.
— Он попытался ползти и ушиб себе нос, — сказала Люси,
передавая Питера Фрэн. — Бедняжка.
— Бедняжка, — согласилась Фрэн и положила Питера себе на
плечо. Он прислонился головой к ее шее, посмотрел на Стью и улыбнулся.
Люси перевела взгляд с Фрэн на Стью, а потом вновь
посмотрела на Фрэн.
— Вы уезжаете, так ведь? Ты уговорила его?
— По-моему, да, — ответил Стью. — Однако, мы поваландаемся
тут, пока не увидим собственными глазами, кто там сидит у тебя в животе.
— Я рада, — сказала Люси.
Питер уснул. Втроем они стали подниматься к тому месту, где
был накрыт общий ленч.
Сумерки летнего вечера
Они сидели на веранде и смотрели, как Питер с энтузиазмом
ползает по пыльному двору. Стью сидел на стуле с плетеным камышовым сиденьем.
От долгих лет службы сиденье сильно прогнулось. Слева от него в качалке сидела
Фрэн. Во дворе, по левую сторону от Питера, в лучах заходящего солнца висели
качели из старой шины.
— Она ведь здесь очень долго прожила, да? — тихо спросила
Фрэн.
— Долго-долго, — согласился Стью и указал на Питера. — Он
запачкается с головы до ног.
— Здесь есть вода. У нее был ручной насос. Так что все
удобства к нашим услугам, Стюарт.
Он кивнул. Потом раскурил трубку. Питер оглянулся, чтобы
проверить, на месте ли они.
— Эй, крошка, — сказал Стью и помахал ему рукой.
Питер упал. Потом он снова встал на колени и пополз,
описывая по двору большой круг. В конце покрытой грязью дороги стоял небольшой
домик на колесах. Спереди к нему была прикреплена лебедка. Они старались
держаться подальше от главных дорог, но лебедка все равно часто была кстати.
— Ты чувствуешь себя одиноко? — спросила Фрэн.
— Нет. Пока нет.
— Боишься за ребенка? — Она похлопала себя по животу,
который пока был абсолютно плоским.
— Нет.
— Пит будет ревновать.
— Это скоро пройдет. А Люси родила двойню. — Он улыбнулся,
глядя в небо. — Подумать только.
— Как ты думаешь, когда мы попадем в Мэн?
Он пожал плечами.
— Где-то в конце июля. У нас еще будет куча времени, чтобы
подготовиться к зиме.
— Ты только посмотри на него, как он вымазался!
— Я же предупреждал.
Он наблюдал за тем, как она сошла с веранды и взяла ребенка
на руки. Он сидел на том же самом месте, где так часто и долго сидела Матушка
Абагейл, и думал о будущем. Ему казалось, что все должно быть в порядке. Со
временем им надо будет поехать в Боулдер, чтобы их дети смогли познакомится со
своими сверстниками. Чтобы они нашли себе мужа или жену и смогли завести новых
детей. А может быть, Боулдер приедет к ним. Были люди, которые подробно
расспрашивали об их планах, чуть ли не устраивали им допрос… но в глаза их было
не презрение, и не гнев, а нетерпение. Очевидно, не только Стью и Фрэн
испытывали тягу к перемене мест. Гарри Данбертон, бывший продавец очков, часто
разговаривал о Миннесоте. А Марк Зеллман темой для своих разговоров избрал —
что бы вы думали? — Гавайи. Он собирался научиться водить самолет и улететь
туда.
