— Вы похожи на аиста, — сказала она. — Сядьте и попытайтесь
еще раз. Меня зовут Рита Блэкмор.
— Приятно познакомиться. Я — Ларри Андервуд.
Рита Блэкмор улыбнулась ему, и он вновь был поражен ее
небрежной, но элегантной красотой. Она была похожа на женщину из романа Ирвина
Шоу.
— Когда я услышала ваши шаги, я чуть не спряталась, —
сказала она. — Я подумала, что это идет человек в разбитых очках, который
постоянно вопит о том, что чудовища приближаются. Он напоминает мне безумного
Диогена.
— Ну да, ищет честное чудовище, — сказал Ларри и засмеялся.
Она достала из отороченной норкой (возможно) сумочки пачку
ментоловых сигарет и закурила, выдохнув облачко дыма.
— Тем не менее, он не болен, — сказал Ларри. — В отличие от
большинства других.
— Швейцар в моем доме выглядит очень хорошо, — сказала Рита.
— Он по-прежнему стоит на посту. Когда я выходила сегодня из дома, я дала ему
на чай целых пять долларов. Интересно, за что? За то, что он не болен или за
то, что стоит на посту? Как выдумаете?
— Я слишком мало знаю вас, чтобы ответить.
— Конечно, вы меня не знаете. — Она убрала сигареты обратно
в сумочку. Внутри он заметил револьвер. Проследив направление его взгляда, она
сказала: — Это револьвер моего мужа. Он был чиновником крупного нью-йоркского
банка и умер два года назад от удара.
Между ними на дорожку приземлился зяблик и принялся клевать
землю.
— Он жутко боялся воров и купил себе этот револьвер. Ларри,
правда, что когда из револьвера стреляют, то бывает очень сильная отдача и
страшный гром?
Ларри, никогда в своей жизни не стрелявший из револьвера,
сказал:
— Не думаю, что от такого маленького будет сильная отдача.
Он тридцать восьмого калибра?
— По-моему, тридцать второго. — Она вытащила револьвер из
сумки, и Ларри заметил, что в ней также было много пузырьков с таблетками. На
этот раз она не следила за его взглядом, она смотрела на большую китайскую
вишню шагах в пятнадцати от скамейки. — Надо испытать его. Как вы думаете, я
попаду вон в то дерево?
— Не знаю, — сказал он опасливо. — Мне кажется, что…
Она спустила курок и раздался впечатляющий гром выстрела. В
вишне появилась большая дырка.
— Точно в цель, — сказала она и подула в ствол, как
заправский стрелок.
— Очень неплохо, — сказал Ларри.
— В человека я бы не смогла выстрелить. Я совершенно в этом
уверена. Да и скоро не в кого будет стрелять, верно?
— Ну, я не знаю.
— Вы смотрели на мои кольца. Хотите одно?
— Что? Нет! — Он снова покраснел.
— Как банкир, мой муж верил в бриллианты. Он верил в них так
же, как баптисты верят в конец света. У меня очень много бриллиантов, и все они
застрахованы. Но если кто-нибудь попросит у меня их, я тут же отдам. В конце
концов, это ведь просто камни?
— Мне кажется, вы правы.
— Конечно, — сказала она, и левая сторона ее шеи вновь
содрогнулась в тике.
— Что вы собираетесь сейчас делать? — спросил Ларри.
— Что бы вы предложили?
— Я не знаю, — сказал Ларри и вздохнул.
— То же самое и я вам собираюсь сказать.
Она вздохнула, и вздох перешел в дрожь. Она открыла сумочку,
достала пузырек и положила себе в рот капсулу.
— Что это?
— Витамин Е, — сказала она с яркой, фальшивой улыбкой. Шея
еще раз дернулась от тика. Потом она вновь обрела безмятежность.
— В барах никого нет, — неожиданно произнес Ларри. — Я зашел
к Пэту на Сорок Третью, и там было абсолютно пусто. Я налил себе и ушел,
оставив стакан на стойке.
Они хором вздохнули.
— С вами очень приятно общаться, — сказала она. — Вы мне
очень нравитесь. И как это прекрасно, что вы не сумасшедший.
— Спасибо, миссис Блэкмор. — Он был удивлен и обрадован.
— Рита. Меня зовут Рита.
— О'кей.
— Ты голоден, Ларри?
— Да, пожалуй.
— Может, пригласишь леди на ленч?
— С удовольствием.
Предложив ей руку, он уловил аромат ее пудры. Этот запах
подействовал на него одновременно и успокаивающе, и тревожно. Когда они ходили
с матерью в кино, она всегда брала с собой косметику.
По дороге она бесконечно болтала, и потом он ничего не мог
вспомнить из ее слов (нет, впрочем, одну вещь он вспомнил: она всегда мечтала,
— сказала она, — прогуливаться по Пятой Авеню под руку с молодым человеком,
который годился бы ей в сыновья, но все же не был ее сыном).
Глава 27
После смерти матери и отца Фрэнни потеряла способность к
умственной концентрации. Она забывала о том, что делала, и ее ум уносился по
какой-то неясной кривой, или она просто сидела, ни о чем не думая и заботясь о
мире не больше, чем о кочане капусты.
Ее мать умерла в Сэнфордском госпитале. Отец умер в своей
постели вчера вечером в половине девятого. Она долго сидела рядом с кроватью,
потом спустилась вниз и включила телевизор. Работала только одна станция —
ДаблЮСиЭсЭйч, филиал ЭнБиСи в Портленде. Негр, словно появившийся из самого
страшного ночного кошмара ку-клукс-клановца, делал вид, что убивает из
пистолета белых людей под аплодисменты зрителей. Разумеется, он просто делал
вид — если такие вещи происходят на самом деле, их не показывают по телевизору,
— но выглядело это вполне реально. Это ей напоминало «Алису в Зазеркалье»,
только на этот раз не Королева кричала «Отрубите им головы!», а… что? Кто?
Черный король, — предположила она. Хотя этот кусок мяса в набедренной повязке
вовсе не был похож на короля.
Позже какие-то другие люди ворвались в студию, и завязалась
перестрелка, поставленная даже еще более реалистично, чем сцена казней. Она
смотрела на людей, которым пули большого калибра чуть не отрывали головы и у
которых из раздробленных шей вырывались пышные фонтаны артериальной крови. Она
подумала, что у ДаблЮСиЭсЭйч могут отобрать лицензию на вещание — слишком уж
кровавая передача.
Когда камера уперлась в потолок, она выключила телевизор и
легла на кушетку, уставившись в свой собственный потолок. Там она и уснула, а
сегодня утром она почти уже уверилась в том, что вся передача ей просто
приснилась. Похоже, в этом и было все дело: все вокруг, начиная со смерти ее
матери, превращалось в непрерывный кошмарный сон. Как в «Алисе»: становилось
все страньше и страньше.
